(октябрь 1941 г. — апрель 1942 г.)
ГВАРДЕЙСКИЙ УДАР — АТАКА СКИРМАНОВА
Радостная весть о гвардейском звании быстро дошла до солдат и командиров
бригады.
Катуков, Бойко, комиссары и командиры рассказывали солдатам о гвардии, о её
истории. Воинам читалась «Памятка гвардейца».
«Волею Партии, Советской власти и великого Сталина, волею многомиллионного
трудового народа мы названы гвардейцами, — читали солдатам командиры и
комиссары. — Мы получили это звание за горячую любовь к матери-Родине, за жгучую
ненависть к врагу, за мужество и бесстрашие, проявленные в боях.
Помните, гвардейцы, что мы являемся наследниками революционных традиций Красной
гвардии. Зародившись в суровые дни революции 1905 года, Красная гвардия
героически боролась за дело рабочего класса. В 1917 году красногвардейцы
сражались за Советскую власть. Красногвардейцы разгромили корниловщину, они
штурмовали Зимний дворец, они цементировали первые полки Красной Армии. Из её
рядов выросли выдающиеся пролетарские полководцы: Ворошилов и Фрунзе, Чапаев и
Щорс, Будённый и Пархоменко, Тимошенко и Лазо. Армии этих полководцев в годы
гражданской войны прогнали с нашей земли полчища интервентов четырнадцати
государств.
Помните, гвардейцы, что мы являемся продолжателями бессмертных традиций героев
гражданской войны.
Пусть же в минуты опасности вдохновит нас образ этих героев и придаст нам силы и
решимость!
Идя в бой, не забывайте, гвардейцы, о славных традициях 1-й Гвардейской танковой
бригады, заслужившей похвалу великого Сталина. Помните, как отражала бригада
натиск огромных механизированных полчищ Гудериана под Орлом.
Мстите, гвардейцы, за танкистов Воробьёва, Лакомова, Дуванова, Лугового, которые
пали смертью героев. Мстите за отважного комсомольца Юру Петрова, который в
минуты грозной опасности продолжал вести огонь по врагу и погиб, как герой.
Пусть же кровь наших братьев по борьбе вдохновляет нас на героические подвиги!
Помните, гвардейцы, что главные, решающие сражения ещё впереди, что нам нельзя
зазнаваться.
Под непобедимым знаменем великого Ленина, под водительством любимого
Главнокомандующего товарища Сталина — вперёд, гвардейцы, к победе!»
«Мы первые гвардейцы-танкисты, — говорил бойцам генерал-майор Катуков. — Что это
значит? Гвардеец — высший тип воина. Он не только бесстрашен в бою, но и
обладает мастерством своего дела. Он проявляет хитрость и смётку, присущие
русскому человеку. Мы не одни. Мы вместе со всем нашим народом. Послушайте, что
пишут нам советские люди:
«Советский народ шлет свой восторженный привет первым советским
гвардейцам-танкистам, бойцам и командирам бригады Катукова и желает им
дальнейших успехов в битвах за Родину, в боях с немецко-фашистскими
захватчиками».
— Нет большего счастья, чем счастье оправдать доверие своего народа и товарища
Сталина. Завтра мы идём в бой, докажем же, что мы можем драться, как настоящие
гвардейцы!
После коротких собраний и бесед Катуков и Бойко вернулись в штаб бригады.
Дежурный по штабу передал телеграмму, только что полученную от командования
армии. В ней говорилось:
КОМАНДИРУ И КОМИССАРУ 4-й ТАНКОВОЙ БРИГАДЫ
Поздравляю Вас, в Вашем лице бойцов, командиров и политработников с присвоением
высокого звания Первой Гвардейской танковой бригады.
Уверены, что в борьбе с заклятым фашизмом во славу Родины с честью оправдаете
почётное звание.
Вперёд за Родину, за Сталина!
— Это нам зарядка на предстоящие бои, — заметил Катуков. — Товарищ Кульвинский,
дайте нам приказ Рокоссовского.
Ещё раз сосредоточенно прочли приказ командования армии:
«Части армии с утра 12.11.41 г. уничтожают противника в районе Скирманово,
Козлово, Марьино и выходят на рубеж реки Гряда.
Первая Гвардейская танковая бригада — ближайшая задача: ударом в направлении
Ново-Рождествено — Скирманово уничтожает противника в Скирманово, в дальнейшем,
наступая вдоль шоссе, уничтожает противника в районе Козлово».
В приказе говорилось, что атаку бригады будут поддерживать четыре дивизиона
артиллерии, а в специальном распоряжении указывалось, что фланги её прикрываются
двумя другими танковыми бригадами.
1-я гвардейская танковая бригада должна была вынести основную тяжесть боя и
атаковать противника в лоб.
По замыслу Катукова для атаки укреплённого рубежа немцев было выделено
пятнадцать танков Т-34 и два КВ. Вся атакующая группа в семнадцать танков
строилась четырьмя эшелонами.
Три танка Т-34 (взвод Лавриненко) должны были боевой разведкой вызвать на себя
весь огонь противника и таким образом выявить расположение огневых точек немцев.
Следующие за взводом Лавриненко два танка КВ — Заскалько и Полянского — имели
задачу, маневрируя, поддержать огнём взвод Лавриненко.
За двумя КВ следовал первый эшелон в составе шести танков Т-34 под командованием
капитана Гусева с задачей — подавить противотанковую оборону противника.
Затем должен был двигаться второй эшелон — тоже в составе шести танков Т-34 —
под командованием старшего лейтенанта Бурды. Ему предстояло обеспечить
продвижение следовавшего сзади мотострелкового батальона. Катуков ясно понимал,
что атака встретит не только сильную противотанковую оборону, но и контратаку
танков противника.
Поэтому для развития успеха в резерве командира танкового полка находилось
четыре танка Т-34 и в резерве командира бригады — два танка КВ.
При таком построении атакующих танков важно было чётко организовать
взаимодействие танковых групп и под-
нет стр 119—122
стр.123
— Макаров, давай осколочным.
В пушку не попали, но от осколков снаряда загорелся немецкий танк. Орудия и
танки немцев перенесли огонь на танк Заскалько.
— Давай ещё, — приказал Заскалько.
— Пушка не работает, товарищ старший лейтенант.
— Разбери затвор.
— Ничего не выходит, спусковой механизм отказал. Разрешите приспособиться
вручную.
— Давай, Семенчук, свяжись с комбатом.
— Нет связи, повреждён приёмник, — ответил радист Семенчук.
Заряжающий Макаров, парторг роты тяжёлых танков, еще не закладывая снаряда,
через ствол навёл пушку на тяжёлое орудие врага.
— Вот тебе, гадина!
Макаров стрелял всегда точно. Тяжёлое немецкое орудие было разбито первым же
снарядом.
Но тут немецкий снаряд снова угодил в башню танка. Это было тридцать первое
попадание в КВ Заскалько. Советский танк выдержал тридцать ударов немецких
снарядов, его белая башня почернела от бесчисленных вмятин. От тридцать первого
удара танк загорелся.
Осколки снаряда сразили насмерть коммуниста Макарова, ранили Заскалько, Кожина и
Семенчука. Танк горел, сбить пламя не удавалось, люди лишились сил от потери
крови.
— Кожин, открывай люк, — приказал Заскалько. Кожин полез. Но люк не открывался.
От ударов снарядов его заклинило.
«Это произошло буквально за десять секунд, — вспоминает Заскалько. — В такие
секунды проходит перед тобой вся молодость. Всё вспоминается — дочка, жена...
Успокаивал сам себя тем, что погибну в танке, как Лакомов. Но нужно попробовать
всё до конца. Стали мы с Кожиным искать кувалду. Не нашли. Кожин потерял много
крови. У него било разбито лицо и вытекал глаз. Сам пытался открыть люк, и в это
время зацепился портупеей за сиденье. Достаю до нажима, жму на него — не
открывается. Пытаюсь встать, меня не пускает ремень, — сижу, как на удочке.
Кое-как вылез по самую грудь, из последних сил ударил по этой рукоятке, люк
открылся. Всю жизнь буду помнить этот люк».
Помогая друг другу, окровавленные танкисты с трудом вылезли из машины. Кругом
свистели пули немецких автоматчиков, рвались снаряды, бои был в самом разгаре,
но бросить машину танкисты не могли: может быть, её ещё можно будет спасти,
вывести с поля боя.
— Вы мотор заглушили? — спросил Заскалько у Потапенко.
— Нет, сам заглох.
— Сам? А если попробовать завести?
— Можно попробовать.
Потапенко снова полез в горящий танк, завёл его, случайно оглянулся назад: по
снарядам бегали огоньки пламени.
— Сейчас снаряды будут рваться, товарищ командир, — доложил Потапенко.
— Вылезай обратно, не нужно рисковать, мы еще пригодимся.
Друзья ползком добирались к роще. Заскалько оставил раненых товарищей на
попечение Потапенко, а сам дошёл до командного пункта бригады.
— Товарищ комиссар, — обратился Заскалько к Бойко, — дайте мне танк отомстить за
товарищей, за Родину.
— Мы отомстим, Заскалько, отомстим, а тебе надо в санчасть.
В это время Потапенко на своих плечах перетащил Кожина в санчасть и пошёл за
Семенчуком.
Комсомолец-радист Семенчук лежал в роще, у широкой ели. Его лицо было спокойно,
глаза широко открыты, но он был мёртв. Осколок снаряда пробил сердце Семенчука.
Кровью замечательного стрелка-радиста был обагрён комсомольский билет за №
1077585, выданный Белоцерковским РК ЛКСМУ в марте 1931 г. Семенчуку Николаю
Андреевичу. Место, где изображён орден Красного Знамени, пробито осколком
снаряда и пропитано кровью. Слева, в углу, — фотокарточка. Открытое, энергичное
лицо, высокий лоб, густые вьющиеся волосы...
Микола Семенчук пал смертью героя на подмосковной земле. Здесь, далеко от родной
Белой Церкви, он дрался с немецкими поработителями за великий Советский Союз, за
свою Украину, дрался до последнего дыхания, как гвардеец...
Гибель танка КВ и выход из боя его экипажа были большой потерей, но танкисты
бригады ни на минуту не прекращали свой натиск на укреплённую полосу врага. Они,
были полны решимости выполнить свою задачу.
Танк КВ Полянского подошёл к окраине Скирманово на двести метров, и только тогда
командир машины увидел тяжёлый немецкий танк, замаскированный в сарае.
Противники выстрелили одновременно, и оба попали в цель с первого снаряда.
Немецкий танк был подбит и загорелся, а в танке Полянского вышла из строя пушка.
Но Полянский не ушёл с поля боя, продолжая из пулемёта обстреливать немецкие
блиндажи.
В это время вступил в бой третий эшелон бригады. Шесть «тридцатьчетверок»
открыли ураганный огонь по обнаруженным боевой разведкой огневым точкам
противника. В воздух летели обломки разбитых немецких противотанковых орудий,
пулемётных гнезд, миномётов.
Под прикрытием танкового огня смело пошли вперёд солдаты мотострелкового
батальона. Их вели в атаку командир батальона старший лейтенант Передерий и
комиссар батальона Большаков.
Немцы встретили наступавшую пехоту сильным огнём из блиндажей, дзотов и скрытых
огневых точек. Мотострелковый батальон залёг.
Тогда немецкая пехота под прикрытием противотанкового и танкового огня пошла в
«психическую» контратаку. Фашисты шли во весь рост, на ходу стреляя из автоматов
по мотострелковому батальону.
— Ну, что ж, давай «психическую», — сказал лейтенант Полянский и сам стал к
пулемёту.
Огнём танков рота немецких автоматчиков была разгромлена, и остатки её бежали
обратно. И все же положение оставалось напряжённым. Вражеский узел продолжал
упорно обороняться.
Тогда в бои вступили танки под командованием Бурды. Было ясно, что если не
подавить немецкую пехоту в районе кладбища, мотострелковый батальон продвинуться
вперёд не сможет.
Капитан Гусев доложил обстановку командованию бригады. По приказанию Катукова
поддерживавший бригаду артиллерийский дивизион ещё раз дал залп по немцам в
районе Скирманово.
Ещё с исходной позиции Бурда увидел на кладбище людей, одетых в красноармейскую
форму. Несколько раз запрашивал он по радио обстановку в районе кладбища, но
чёткого ответа не получил. , Оказалось, что эти люди в красноармейской форме —
переодетые немцы. Они вели огонь по солдатам мотострелкового батальона, стремясь
отсечь их от атакующих танков.
Когда вражеский огонь ослабел, Бурда повёл свой танк на немцев, засевших на
кладбище. Вскоре снарядами его танка было разбито противотанковое орудие,
расположенное близ кладбища. Тогда за работу принялся водитель Боровик, который
гусеницами своего танка кромсал блиндажи и дзоты немцев.
Семь блиндажей раздавил экипаж Бурды на скирмановском кладбище. Пехоте был
расчищен путь для продвижения вперёд.
Неожиданно с левого фланга, из леса, примыкающего к Скирманово, появилось девять
тяжёлых немецких танков.
Внезапная контратака их нанесла некоторые потери бригаде. Танк KB Полянского был
ещё раз подбит, и экипажу пришлось вывести его с поля боя.
Остальные танки бригады сосредоточили ответный огонь по девяти вражеским
машинам. В этой скоротечной танковой дуэли храбро действовали все экипажи.
Немецкие танки оказались в пятидесяти метрах от танка лейтенанта Борисова. Но
экипаж советского танка не растерялся. Он первым открыл огонь, и первым же
снарядом Борисов попал в люк вражеской машины, и она загорелась. В ответ
посыпались снаряды из немецких танков.
Вот что происходило в это время в танке Борисова.
Борисов (башенному стрелку Почуеву). Давай снаряд!
Почуев. Низко бьёте.
Борисов. Давай второй.
Почуев. Вот этим угадали. Товарищ лейтенант, две пушки на нас наводят.
Немецкий снаряд ударил в башню, вывел из строя пушку танка Борисова. Осколками у
Борисова оторвало палец.
Почуев. Вас ранило?
Борисов. Нет.
Почуев. Товарищ лейтенант, тут дымом пахнет.
Борисов. Посмотри и потуши.
Второй немецкий снаряд ударил в башню. Борисов провалился вниз.
Махараблидзе (радист). В чём дело?
Почуев. Лейтенант убит.
Борисов. Горит что-то. Тушите огонь.
Федотов (водитель). Как убит? Он же разговаривает.
Почуев. Товарищ лейтенант, разрешите выехать отсюда. Пушка не работает, а вы
ранены.
Борисов. А кто бои будет вести? Нельзя нам из боя выходить.
Почуев. Бурда приехал на помощь. Бьет по немецким танкам.
Борисов. Что-то у меня в правом боку колет. Посмотри, Федотов.
Федотов. Вы ранены, товарищ лейтенант.
Борисов. Раз Бурда пришёл, можно ехать на ремонт.
Танк Борисова вышел из боя.
Экипажи капитана Гусева, старшего политрука Загудаева и старшего лейтенанта
Бурды добили контратакующую группу немецких танков.
Во время танковой дуэли был выведен из строя танк Бурды, пришлось и его
эвакуировать для ремонта.
Танк капитана Гусева уничтожил в этом бою два танка противника, а танк Загудаева
— три. Остальные немецкие машины поспешили скрыться.
Пятью термитными снарядами разбило башню машины Загудаева. Одним из них убило
наповал заряжающего Лескина. Экипаж танка вывел машину с поля боя. Загудаев,
Дибин, Наймушин бережно вынесли тело Лескина из танка и похоронили своего
боевого друга на окраине деревни Ново-Рождествено.
— Эх, товарищ комиссар, — не скрывая слез, говорив Дибин, — какого парня убили
гады.
Загудаев молчал. Всего полчаса назад, когда выбили немцев с кладбища и наступило
минутное затишье, Лескин сказал ему:
— Чувствую я, товарищ комиссар, что если и убьют нас, то народ не забудет. Хоть
и мало мы ещё сделали, всё же кое-что уже сделали. Как подумаешь, что вспомнят о
тебе, — умирать нестрашно.
Просто попрощались товарищи с Лескиным. На могиле его они поклялись отомстить
врагу за страдания советского народа.
К исходу 12 ноября опорные пункты противника были уничтожены. Мотострелковый
батальон прочно закрепился в деревне Скирманово и к 3 часам 13 ноября очистил
деревню от немецких захватчиков.
Только за этот бой, продолжавшийся двенадцати часов подряд, 1-я гвардейская
танковая бригада уничтожила: двадцать один танк, восемь противотанковых орудий,
два тяжёлых орудия, пять миномётов, один тягач, тринадцать дзотов, семь
пулемётных гнёзд и свыше пятидесяти солдат и офицеров противника.
В Скирманово было захвачено: два тяжёлых орудия, три тягача, два противотанковых
орудия, четырнадцать миномётов, один мотоцикл, двенадцать винтовок, сто
пятьдесят пять снарядов, семьдесят мин, две тысячи патронов, три телефонных
аппарата.
Особое внимание танкистов бригады привлекали тяжёлые орудия. На их стволах
красной краской был нарисован танк KB и сделана надпись: «Стрелять только но
KB».
БОЙ ЗА КОЗЛОВО
Нанеся немцам большие потери в районе Скирманово, бригада выполнила лишь
половину боевой задачи. Надо было не дать 10-й немецкой танковой дивизии
опомниться от удара и нанести ей окончательное поражение в районе Козлове.
Взаимодействуя с двумя танковыми бригадами, генерал-майор Катуков решил
атаковать противника в Козлове. Перед боями с личным составом проводились беседы
о положении на фронтах по сообщениям Совинформбюро, о роли партии, как вождя и
организатора борьбы советского народа против немецких захватчиков, а героических
делах советских людей на фронте и тылу...
В 6 часов 13 ноября начался бой за Козлово. Он продолжался тридцать восемь часов
беспрерывно.
Первым на штурм вражеских укреплений пошёл мотострелковый батальон под
командованием капитана Лушпа. Когда бойцы вплотную подобрались к немецким
окопам, раздался голос капитана:
— Гвардейцы, вперёд за Родину, за Сталина!
При поддержке танков батальон пошёл в атаку.
Героически действовали стрелки 1-го взвода 2-й роты под командованием Робинцева.
Наступая под огнём противника на высоту, они выбили врага из блиндажей и окопов.
Попытка немецких миномётчиков перенести свои миномёты на удобные позиции была
сорвана огнём пулемета заместителя политрука Томахина и автоматчика Обухова,
которые убили офицера и пятерых солдат противника, а остальных обратили в
бегство.
Младший лейтенант Козлов, идя во главе своего подразделения, обнаружил с
пулемётчиком Горским противотанковую пушку и автоматчиков, которые обстреливали
ваши наступающие танки и пехоту. Выбрав удобную позицию, Козлов и Горский из
станкового пулемёта уничтожили расчет пушки и рассеяли автоматчиков.
Красноармеец Тарасеев, заметив дзот, подполз к танку старшего лейтенанта Бурды и
указал ему цель. Прямой наводкой танкового орудия в дзоте были убиты немецкий
офицер и два пулемётчика.
Мужественно действовали связисты роты управления. Они под огнем врага исправляли
повреждённую линию. Особенно отличились старший сержант Вавилов, сержант
Угольков, красноармейцы Ворона, Шкворец и Мишин.
Санитарный инструктор Выдыборец шёл вместе с бойцами мотострелкового батальона в
атаку и под миномётным и артиллерийским огнём оказывал первую помощь раненым. В
течение боя он вынес двенадцать раненых с оружием.
Против наступающих гвардейцев немцы сосредоточили яростный огонь из пушек,
миномётов и автоматов. Немецкие позиции в районе Козлове поддерживали гарнизоны
соседних населённых пунктов.
Понеся потери, мотострелковый батальон вынужден был залечь в двухстах метрах от
Козлово. Чтобы заставить врага отступить, нужен был ещё одни нажим.
Атаку мотострелкового батальона поддержали три «тридцатьчетверки» под
командованием лейтенанта Самохина. Вот что писал об этом сам Самохин:
«В предпоследней атаке капитан Лушпа дал приказ подъехать к пехоте и вместе с
ней войти в Козлово. Подойдя к пехоте, я открыл люк и крикнул:
— За мной, вперёд!
Пехота поднялась с криком «ура». Но огонь врага мешал продвигаться. Тогда я
обстрелял большой дом, под которым были расположены немецкие блиндажи и окопы.
Тремя снарядами я разрушил дом, а затем ринулся на блиндажи и уничтожил их
вместе с фашистами.
Увлёкшись боем, я продвинулся в глубь села Козлово и начал уничтожать пулемёты и
автоматчиков. Меня обстреливали противотанковые орудия, но я не обращал на них
внимания, так как они меня не пробивали. В это время кончились снаряды. Я
крикнул башенному стрелку Лещишину: «Давай гранаты», а затем открыл люк и стал
громить немецкую пехоту гранатами. Вдруг вражеский снаряд ударил в башню, и меня
контузило. Тогда я поехал на командный пункт, заправился снарядами и снова
вернулся в бои.»
Пять раз возвращался Константин Самохин на командный пункт, чтобы пополнить
запас боеприпасов. Немецкие снаряды разбили всю оптику в его танке. Машина, по
существу, «ослепла». Однако водитель Соломянников, пользуясь одним тормозом,
точно вёл танк по курсу и к тому же корректировал огонь.
Только за один этот бой бесстрашный экипаж в составе гвардейцев Самохина,
Лещишина, Соломянникова и Токарева уничтожил: четыре танка, одну самоходную
установку со снарядами и крупнокалиберной пушкой, три противотанковых орудия и
десять дзотов со станковыми пулемётами и миномётами.
Так же неутомимо дрался в этом бою и лейтенант Луппов. Он — бывалый воин,
удостоенный за мужество и бесстрашие, проявленные в войне с белофиннами, звания
Героя Советского Союза. С первых дней Отечественной войны Луппов служил в
дивизии народного ополчения Ленинского района Москвы. Три месяца собирал он в
разных уголках технику, подбирал и обучал людей, создавая танковую роту. Вместе
с ней он пережил горечь октябрьского отступления, с боями пробивался на
соединение с частями Советской Армии.
В бригаду лейтенант Луппов пришёл накануне скирмановского боя. В штабе бригады
лейтенанта встретил Катуков. Луппов рассказал о себе, пожаловался, что ему не
удалось ещё как следует повоевать с немцами. Катуков понял настроение
лейтенанта. Он рассказал ему о бригаде, о её людях, а затем сказал, что
назначает его командиром 2-й роты 1-го танкового батальона.
В бою за Скирманово экипаж Луппова уничтожил немецкий танк, один миномёт, одно
противотанковое орудие. Танк Луппова получил пять пробоин.
«Мало побили мы немцев», — решил он. Ночью экипаж залатал пробоины, а утром танк
Луппова пошёл в атаку на Козлово. Бой продолжался до темноты.
«В общем бой очень интересный был. Когда Самохин уезжает за боеприпасами — я
веду огонь; приедет Самохин обратно, открывает огонь — я уезжаю за боеприпасами.
Такая у нас очерёдность установилась», — вспоминает Луппов.
Дорого обошлась немцам эта «очерёдность». В бою за Козлово экипаж Луппова
уничтожил: семь танков, пять миномётов, два противотанковых орудия, три тягача,
один крупнокалиберный пулемет, три пулемётных гнезда и до роты пехоты.
На помощь Самохину и Луппову был послан танк, который вёл известный в бригаде
экипаж братьев Матросовых.
Братья сражались дружно и храбро. На подступах к Козлово они уничтожили один
танк, два дзота, один тягач, два пулемётных гнезда и до пятнадцати пехотинцев.
Когда же танк ворвался в Козлово, он был встречен сильным огнём противотанковых
орудий, стрелявших прямой наводкой.
Немецкий снаряд пробил носовую часть танка. Осколок металла вонзился в сердце
Михаила Матросова. Тяжёлое ранение получил и Александр Матросов.
Слабеющей рукой Александр развернул танк в обратном направлении, провёл его ещё
сто метров и потерял сознание. Буксирный тягач вытащил подбитый танк с поля боя.
Михаил Матросов был похоронен рядом с радистом Семенчуком и заряжающим Лескиным
в деревне Ново-Рождествено...
К 8 часам вечера 14 ноября мотострелковый батальон и танки 1-й гвардейской
танковой бригады выбили противника из Козлово. Приказ товарища Сталина и
командования армии был выполнен.
За три дня ожесточённых боёв противник потерял тридцать четыре танка, двадцать
противотанковых орудий, восемь тягачей, двадцать шесть миномётов, пять тяжёлых
орудий. Были разгромлено тринадцать дзотов, двадцать одно пулемётное гнездо и т.
д.
С получением нового боевого приказа армии 1-я гвардейская танковая бригада сдала
занятые рубежи подошедшим нашим стрелковым частям и к утру 15 ноября заняла
оборону на своём старом рубеже в районе Чисмена.
Весь день 15 ноября подразделения бригады приводила себя в порядок. Личный
состав получил возможность глубоко и детально изучить доклад товарища Сталина на
торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся 6 ноября и его
вдохновляющую речь на параде Красной Армии 7 ноября 1941 года. Слова вождя «на
вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища
немецких захватчиков» глубоко запали в сердца патриотов и вселили еще большую
уверенность в несокрушимости нашей обороны, близком переломе в ходе войны и в
конечной победе над врагом. Все подбитые машины были вывезены с поля боя еще в
ходе боевых действий. Помощник по технической части командира 2-й роты 1-го
танкового батальона Онищенко отремонтировал пять танков в боевой обстановке, что
дало возможность их экипажам принять участие в атаке Козлово.
На сборном пункте аварийных машин бригады люди не отходили от танка до тех пор,
пока не возвращали его в строй. Двадцать четыре часа на морозе проработал
воентехник Капульский, восстанавливая танк Бурды. Пушка танка была заклинена, её
подъёмный механизм вышел из строя, а оптические приборы испорчены. К исходу
суток танк Бурды был полностью готов к боевым действиям.
Когда не удавалось отремонтировать танк своими силами, его отправляли на завод.
Но и в этих случаях танкисты продолжали заботиться о своих машинах. Вечером 14
ноября старший сержант Капотов вместе со своим экипажем писал письмо рабочим
завода:
«Дорогие товарищи!
Сегодня мы сдаём вам в ремонт свою боевую машину, которая не выходила из боёв
два месяца. За этот период экипажем боевой машины было выведено из строя и
уничтожено восемь немецких танков, четыре орудия, три транспортных машины и
около двухсот человек немецкой пехоты.
Наша боевая машина была и под Орлом, и под Можайском, а в последнее время
действовала на волоколамском направлении, где и была выведена из строя.
Мы посылаем её вам для того, чтобы она опять вошла в строй действующих. Можете
быть уверены, что ваш труд даром не пропадёт. Он даёт и даст свои плоды.
По поручению экипажа
Командир машины старший сержант М.П. Капотов».
Рабочие ответили:
«Обсудив письмо старшего сержанта тов. Капотова, коллектив участка по ремонту
машин обязуется данную машину для отважного экипажа отремонтировать и закончить
все испытания к 15 декабря 1941 года, ранее установленного срока.
Одновременно просим коллектив цеха №5 укомплектовать данную машину не позднее 17
декабря 1941 года, чтобы в тот же день отправить её на выполнение боевых заданий
по разгрому фашистско-немецкой нечисти.
По поручению коллектива участка:
Третьяков, Володин, Соснин, Жаворонков, Панин, Балуков».
«Москва занимает
в диаметре свыше 50 километров, а с ближайшими подступами — не менее 100
километров; фронт же под Москвой растягивался свыше чем на 300 километров.
Москва оказалась как бы пружиной, сила отталкивания которой естественно
увеличивалась в большей мере, чем сила нажима».
(М.И. Калинин, «На пути к победе»)
Утро сто сорок
восьмого дня Великой Отечественной войны 16 ноября 1941 года огласилось рёвом
моторов тысяч немецких танков и тысяч автомашин и самолётов, грохотом залпов
тысяч орудий.
Немецко-фашистские войска перешли в новое наступление на Москву. «Учитывая
важность назревающих событий, особенно зиму, плохое материальное обеспечение
армии, приказываю: в ближайшее время любой ценой разделаться со столицей
Москвой», — провозгласил Гитлер в приказе немецкой армии.
Для захвата столицы Советского Союза командование гитлеровской армии бросило
пятьдесят одну дивизию, в том числе восемнадцать танковых и моторизованных. В
Подмосковье были переброшены также некоторые части немецко-африканского корпуса,
что позволило англичанам начать своё наступление в Ливии.
Немецкие танковые дивизии рвались вперёд по целине и грунтовым дорогам. Враг
по-прежнему стремился вбить клинья на севере (Волоколамск — Клин) и на юге (Тула
— Кашира), а затем окружить Москву и разгромить её защитников. Только на одном
волоколамском направлении немецкое командование нацелило для удара против частей
армии Рокоссовского восемь пехотных и четыре танковых дивизии.
Но обстановка к ноябрю 1941 года изменилась коренным образом. Фашистские клинья,
нависшие над Москвой, оказались уязвимыми со стороны флангов. Пути снабжения
немецкой армии удлинились и подвергались все возраставшим ударам со стороны
народных мстителей — партизан. Закончилась эвакуация промышленных предприятий на
восток на новые места. Советская Армия все в большем и большем количестве
получала вооружение и боеприпасы. Незаметно для врага в близком тылу
подготовлялись и подтягивались к фронту резервы.
Вопреки здравому смыслу, гитлеровское командование гнало свои войска в новое
наступление на Москву... Жажда победы и слепая уверенность в ней опьяняли
гитлеровцев. Они спали и видели перед собой покоренную Москву и не сомневались в
победе ни на минуту.
Но тяжко будет им похмелье;
Но долог будет сон гостей
На тесном, хладном новоселье,
Под злаком северных полей!
(Пушкин)
Вещие слова русского поэта защитники Москвы воплотили в жизнь.
Первыми приняли на себя страшный удар врага на волоколамском направлении
героические части Доватора, Панфилова, Катукова.
Были ли они застигнуты врасплох? Нет! Каждый час Доватор, Панфилов, Катуков
ждали нового немецкого наступления и были готовы оказать стойкое сопротивление.
Там, где держали оборону части командиров Доватора, Панфилова, Катукова, каждый
метр земли немцам приходилось завоёвывать в жестоком бою, расплачиваться за него
тысячами людей и техникой. Гитлеровцам приходилось искать стыки и наиболее
слабые места других частей армии, чтобы, прорвав здесь оборону, создать угрозу
окружения частей Доватора. Панфилова, Катукова.
Основной удар немцы направляли на Ново-Петровское — крупный узел дорог на
Волоколамском шоссе.
Одновременно танковые и пехотные части врага начали наступление на фронте 316-й
стрелковой дивизии и кавалерийского корпуса Доватора.
Для обороны железной дороги и Волоколамского шоссе генерал-майор Катуков
выдвинул вперёд, на станцию Матрёнино, две роты сводного батальона и взвод
танков под командованием Бурды. Группа Бурды должна была во взаимодействии с
конниками Доватора отбросить части 5-й немецкой танковой дивизии.
Весь день 16 ноября доваторовцы вели бой с противником.
Немцам удалось проникнуть в Морозово, Ширяево, Данилково, Горюны, но к исходу
дня кавалеристы выбили их из всех занятых ими пунктов, уничтожив двадцать машин
с пехотой и пять танков.
Группа Бурды к 16 часам 16 ноября атаковала немецкий батальон на станции Горюны
и отбросила его из района Горюны — Матрёнино.
В приказе по кавалерийскому корпусу Доватора говорилось, что в течение дня
противник силой до двух полков 5-й танковой дивизии пытался прорвать оборону
кавгруппы и выйти на Волоколамское шоссе, но контратакой славных кавалерийских
дивизий положение на фронте восстановлено.
В этом же приказе отмечалось, что 1-я гвардейская танковая бригада упорно
обороняет Горюны и станцию Матрёнино, не допуская продвижения противника по
Волоколамскому шоссе на восток.
Двое суток группа Бурды и бойцы сводного батальона сдерживали натиск врага.
Немцы наседали. Заняв с юга деревню Матрёнино и с севера Горюны, они перерезали
шоссейную дорогу и отрезали всю нашу группу, стойко защищавшую станцию
Матрёнино. Надо было немедленно принимать решение и с боем пробиваться на
соединение с главными силами бригады.
Единственный путь, по которому представлялась возможность прорваться, было
шоссе, так как справа и слева от шоссе находились заминированные участки.
Вперёд пошли две роты сводного батальона. Из Горюны немцы открыли сильный
миномётный и пулемётный огонь. Атака пехоты по шоссе сорвалась, но бойцы успели
просочиться в лес и лесом выйти к главным силам бригады в район Чисмена.
Хуже сложилась обстановка для танкистов Бурды.
На максимальной скорости машины помчались по шоссе, огнём пробивая себе дорогу.
При подходе к Горюны танки Бурды и Ивченко были встречены огнём противотанковых
орудий. Немцы зажгли первые дома деревни, ослепляя этим атакующие танки.
Но уходить было некуда. Бурда и Ивченко приняли бой. Обе машины свернули в
кюветы и открыли огонь по деревне. Так как вся оптика была ослеплена пожаром,
экипажи открыли люки. Стороженко в Ивченко высунулись по пояс из башен и
корректировали огонь, а Бурда и Манько стреляли.
Неравная танковая дуэль длилась недолго. Вскоре у обоих советских танков
заклинило башни, а затем и пушки. Оставались пулемёты и гранаты. Бесстрашные
люди продолжали вести неравный бой. Они успели сжечь немецкий танк, разбить три
противотанковых орудия, уничтожить три пулемёта и до роты пехоты. Гранаты
подходили к концу. По танкам не переставали вести огонь противотанковые орудия.
К машинам вплотную подползали немецкие автоматчики.
Фашистский танк подошёл на сорок метров к танку Бурды и выпустил по нему четыре
снаряда. Советский танк загорелся. Бурда последним выскочил из горящей машины.
Подожжённый автоматчиками, загорелся и танк Ивченко. Лейтенант Ивченко выпустил
последнюю очередь из пулемёта, навязал на себя гранаты и с ними выскочил из
танка.
Но вражеские автоматчики подстерегали экипаж. Они убили Ивченко очередью из
автомата.
Бурда приказал двигаться по кюветам. Ползком танкисты добрались до станции
Матрёнино.
Здесь Бурда решил собрать всех людей из своей группы — двадцать шесть человек —
и пробиваться в Чисмену. Путь был нелёгкий. Мучили голод, усталость после
напряжённого боя, мысли о погибшем друге Ивченко, о гибели дорогих машин.
Поздней ночью двадцать шесть гвардейцев-катуковцев встретили группу солдат,
которые совершенствовали окопы. Это были панфиловцы, готовившиеся к схватке с
врагом.
Бурда приветливо поздоровался с ними. Сели, достали кисеты, закурили.
— Вы какой же части будете? — спросил сержант.
— Катуковской.
— А мы панфиловской. Знаете нашего генерала?
— Как не знать. Наш генерал с вашим, как братья родные.
Посидели, покурили, пора трогаться в путь. И, тепло попрощавшись с бойцами,
пожелав им удачи, танкисты ушли.
Через сутки, 20 ноября, группа Бурды догнала бригаду в районе Ново-Петровского.
Тяжело было Бурде рассказывать Катукову о понесённых потерях, но командир
бригады понял тяжёлую обстановку, в которую попала группа Бурды, и похвалил его
за умелые действия.
ЗЕНИТЧИКИ ОТРАЖАЮТ АТАКУ НЕМЦЕВ
На левом фланге конного корпуса Доватора противник 18 ноября упорно пытался
проникнуть через Язвище в Гряды, чтобы оседлать Волоколамское шоссе в районе
Чисмены.
Танки 1-й гвардейской танковой бригады находились в это время в боевых порядках
316-й стрелковой дивизии и кавкорпуса Доватора. В районе деревни Гряды на
огневой позиции стояли только две батареи зенитного дивизиона бригады, в деревне
Язвище — остатки мото-стрелкового батальона и в Покровском — два танка в засаде.
Командир мотострелкового батальона капитан Самойленко связался с командным
пунктом бригады. К телефону подошёл начальник штаба Кульвинский.
— На батальон ведут наступление немецкие танки. Что делать?
— Ну что ж что танки? Против них у нас тоже есть танки, гранаты имеются. Пехота
вооружена винтовками и пулемётами. Увяжи свои действия с засадами Лещишина и
Афонина, — и всё будет в порядке.
Спокойный ответ начальника штаба повлиял на командира. Первая вражеская атака
была отбита.
Одновременно Кульвинский решил разведать немецкие тылы, где, по непроверенным
данным, скопилось до двухсот немецких танков. В разведку был послан броневик под
командованием Горохова.
Горохов блестяще справился с ответственным заданием. Не доезжая Городище, он
увидел три немецких танка справа от шоссе и пять слева. Советского броневика
немцы не заметили. Восемью снарядами Горохов поджёг два танка, остальные
поспешно скрылись. Горохов выдвинулся дальше и обнаружил на окраине деревни до
десяти немецких танков и орудия тяжёлой артиллерии. Пришлось вернуться обратно.
Очевидно, немцы не оставляли попыток окружить мотострелковый батальон,
прикрываясь тяжелыми и средними танками.
Тогда вступили в действие тщательно замаскированные машины Лещишина и Афонина.
Четыре немецких танка показались на шоссе. Лещишин зажёг передний, Афонин —
задний, затем обе машины выскочили на шоссе, разбили ещё два немецких танка и
снова укрылись.
К танкистам пришёл капитан Самойленко.
— Молодцы танкисты, теперь мы от вас никуда не уйдём.
Наступила тишина, но она была обманчива. Неожиданно из-за леса появилось шесть
немецких танков, а за ними мотопехота. Эта вражеская группа повела наступление
на позиции мотострелкового батальона. По приказу командира бригады батальон
Самойленко начал отход к деревне Гряды.
Танки Лещишина и Афонина оказались одни на фланге наступавших немцев. Советские
воины использовали всю силу танкового удара с фланга. Они выскочили из засады и
подбили два немецких танка. Остальные немецкие танки сбежали, бросив свою
пехоту.
Сержант Соломянников, водитель танка Лещишина, направил машину на немецкую
пехоту и начал давить фашистов гусеницами. Танк Афонина остановился возле леса и
поливал немцев из пулемёта. Немецкие офицеры, грозя своим солдатам
парабеллумами, гнали их с гранатами на советский танк. Пьяные фашисты начали
взбираться на танк KB Афонина. Заметив это, Лещишин крикнул Афонину:
— У тебя на танке сидят немцы. Повернись ко мне правой стороной, я их достану из
пулемёта.
Афонин повернул KB, в Лещишин согнал с брони танка вражеских автоматчиков. Тогда
они полезли с другой стороны.
Вдруг Афонин увидел, что на танк Лещишина также взобрались немцы и стараются
поджечь его.
— Рус, вылезай! — кричали они.
Заговорили пулемёты обоих танков. Со стороны это могло показаться странным и
непонятным: два советских танка методично обстреливали друг друга из пулемётов.
Но броня советских машин не боялась пулемётных очередей. Танкисты сбивали
наседавших фашистов и заставили их отойти с потерями.
После расправы с немецким батальоном Лещишин и Афонин получили приказ об отходе
по направлению к Истре.
Остатки мотострелкового батальона, отошедшие от деревни Гряды, заняли оборону. В
это время на станцию Чисмена налетело двадцать семь немецких бомбардировщиков.
Здесь находились два наших бронепоезда. Героические экипажи бронепоездов
отражали атаку с воздуха и одновременно помогали бригаде уничтожать противника в
районе деревни Лысцево.
Начальник штаба бригады подполковник Кульвинский направил к Лысцево
артиллериста—корректировщика и установил с ним телефонную связь. По заявкам
корректировщика бронепоезда вели точный огонь по Лысцево, не давая немцам
сосредоточиться для наступления.
Когда же немецким самолётам удалось повредить железную дорогу и один из поездов
сошёл с рельсов, генерал-майор Катуков выделил специальную рабочую бригаду,
которая помогла экипажам бронепоездов восстановить путь и увести свои машины в
укрытие.
Немцы не оставляли попытки захватить Чисмену. На восьмитонных автомашинах с
прицепленными орудиями они стали обтекать Гряды и появились в пятистах метрах от
зенитных батарей бригады. Создалась непосредственная угроза району Чисмены.
Солдаты мотострелкового батальона открыли огонь по немецкой пехоте.
При подходе последней на дистанцию пулеметного огня командир зенитного орудия
старший сержант Кищук первым открыл огонь. За ним начало стрелять и зенитное
орудие старшего сержанта Восконьяна. Немцы быстро соскочили с машин, залегли и
открыли ответный огонь по батареям бригады. Они бросили против зенитчиков
восемнадцать танков. Немецкая пехота снова пошла в атаку. Но гвардейцы-зенитчики
не отступили ни на шаг. Под командованием комиссара 1-й батареи зенитного
дивизиона политрука Осташова и командира огневого взвода лейтенанта Кулажского
они самоотверженно отражали атаки немцев.
Группа зенитчиков—истребителей танков во главе с лейтенантом Чистовым подбила
один немецкий танк. Когда немецкая пехота подошла ближе, сержант Буркаев,
младший сержант Новиков, солдаты Андреев, Парфёнов и Михайлов открыли огонь из
винтовок, но немцы продолжали лезть вперёд. Тогда расчёты зенитных орудий
поставили перед танками врага стену огня. Скорострельные зенитные орудия били
так быстро и метко, что немцы в панике отступили, оставив убитых и раненых.
Осташов приказал открыть огонь по Высокову, где скопилось много немецкой пехоты.
Немцы вынуждены были бежать и из этой деревни. Этим воспользовались тридцать
пленных солдат, запертых в сарае. Они присоединились к зенитчикам.
— Страшно было принимать смерть от ваших снарядов, но лучше смерть от своего
снаряда, чем фашистский плен, — с волнением говорил украинец.
В этом бою зенитчики ещё раз укрепили славу своей гвардейской бригады. Более
пятидесяти немцев поплатились жизнью за попытку захватить зенитные батареи.
Потери же зенитчиков составляли: убитыми — один, ранеными — четверо. После
отражения атаки пятеро зенитчиков подали заявления о вступлении в ряды ВКП(б).
ЛАВРИНЕНКО УНИЧТОЖАЕТ ТРИНАДЦАТЬ НЕМЕЦКИХ ТАНКОВ
С семнадцатого ноября на правый фланг панфиловской дивизии немцы бросили
тридцать восемь танков и мотопехоту. Им удалось занять Голубцово, Ченцы,
Шишкино.
На этом фланге дивизию Панфилова поддерживал 1-й танковый батальон под
командованием капитана Гусева.
Панфиловцы тепло встретили танкистов. Они видели, с каким ожесточением дрались
танкисты, и верили, что они хорошо поддержат их. В районе Лысцево — Шишкино
оборонялся стрелковый полк панфиловской дивизии.
Немцам удалось потеснить правый фланг полка и захватить Лысцево. Последовал
приказ генерал-майора Панфилова выбить немцев с захваченного рубежа.
Для выполнения этой задачи было выделено три танка Т-34 и три БТ-7 под общим
командованием Дмитрия Лавриненко. Комиссар этой группы политрук Карпов собрал
экипажи. Лавриненко объяснил задачу. К танкистам подошёл командир стрелкового
полка. Он понимал всю трудность атаки и хотел проверить, готовы ли танкисты к
этому бою.
— Знаете ли вы, сколько в Лысцево танков?
— Сколько?
— В самом Лысцево танков нет, одни автоматчики. Но есть сведения, что тридцать
восемь танков подходят, среди них много тяжёлых.
— Не первый раз бить всяких. Будем сшибать и тяжёлые и средние, — сказал
механик-водитель Бедный.
— Это правильно. А Лысцево займёте?
— Приказ есть — значит займём. Катукова не подведем, — за всех ответил
Лавриненко.
Лавриненко построил свою группу в два эшелона. Первыми в атаку на Лысцево пошли
машины БТ-7 Заики, Пятачкова, Маликова, а за ними танки Т-34 Лавриненко, Фролова
и Томилина. Атаку танков поддерживали подразделения стрелкового полка.
Комиссар Карпов находился в танке Маликова. Танк БТ-7 мчался на второй скорости
на левом фланге атакующей группы.
В пятистах метрах от Лысцева Карпов насчитал в лесу восемнадцать немецких
танков. Фашисты, завидев несущиеся в атаку советские танки, поспешили занять
свои места в машинах. Таким образом, группа Лавриненко неожиданно попала под
фланговый огонь танков врага.
Карпов приказал водителю остановиться. Остановились также танки Заики и
Пятачкова. Танкисты открыли огонь. Лавринеико, услышав выстрелы, быстро
ориентировался в обстановке и также открыл огонь по гитлеровским танкам.
Немцы, застигнутые врасплох, стреляли неуверенно и неметко. Но на их стороне
было тройное численное превосходство. Танковая дуэль продолжалась недолго —
восемь минут. Немцам удалось поджечь машины Заики и Пятачкова, повредить танки
Фролова и Томилина. Но и сами они потеряли в этой схватке семь танков.
Немецкие танки отошли в глубь леса, и Лавриненко решил продолжать выполнение
основной задачи. Его машина проскочила в пятидесяти метрах от немецких танков,
держа курс на Лысцево. За ней промчался танк Маликова. Советские танки ворвались
в деревню неожиданно. В Лысцево оставались только немецкие автоматчики, засевшие
в здании школы и в других каменных постройках. Орудийным огнём танкисты
заставили немцев бежать из деревни в лес. Группа Лавриненко заняла Лысцево.
Солдаты стрелкового палка начали строить оборону. Задача была выполнена.
Лавриненко по радио связался со штабом Панфилова и доложил обстановку. Оттуда
ответили, что пока танкисты вели бой за Лысцево, немецкие танки прорвались на
Шишкино и окружают основные силы стрелкового полка.
Лавриненко понял, что прорыв противника на Шишкино грозит обходом всего правого
фланга панфиловской дивизии. Этого нельзя было допустить.
Маскируясь оврагами, кустарниками, перелесками, Лавриненко пошёл навстречу
танковой колонне врага и вблизи шоссе, идущего на Шишкино, поставил свой танк в
засаду. Окрашенный в белый цвет, танк Лавриненко сливался со снежной целиной.
Вскоре на шоссе показалось восемнадцать немецких тяжёлых и средних танков.
— На их стороне количество, на моей — внезапность, — решил Лавриненко и первым
открыл огонь. Немецкие машины не успели даже развернуться.
Тридцать минут продолжался бой. Три тяжёлых и три средних танка сжёг Лавриненко.
К шоссе подходила новая колонна вражеских машин. Лавриненко так же незаметно,
как и появился, пользуясь складками местности, увёл свой танк от врага.
18 ноября танковая группа Лавриненко соединилась с частями 316-й стрелковой
дивизии в деревне Гусенево. Их поздравили с победой. Особенно были довольны
артиллеристы полка. Всю ночь танк Маликова прикрывал отход артиллеристов на
новые позиции.
Необычным для 316-й стрелковой дивизии был этот день. Страна, товарищ Сталин
отметили сегодня славные подвиги солдат и командиров дивизии гвардейским званием
и орденом Красного Знамени. В эти дни родилось бессмертие 28 героев-панфиловцев.
Память их свято берегли танкисты.
Вдохновлённые подвигом героев, гвардейцы Панфилова и Катукова вписали новые
замечательные страницы в историю боёв на волоколамском направлении.
19 ноября немецкая пехота в сопровождении двадцати четырёх танков начала
обтекать Гусенево, где находился командный пункт 316-й стрелковой дивизии,
переименованной в 8-ю гвардейскую. Не обращая внимания на сильный миномётный
огонь, генерал-майор Панфилов вышел из избы, чтобы отдать приказания командирам
о смене командного пункта. Неожиданно Панфилов пошатнулся и стал медленно падать
на бок. Маленький осколок смертельно ранил командира-большевика. Не приходя в
сознание, Панфилов умер на руках своих боевых товарищей. Лавриненко до боли сжал
губы.
— Такого человека убили! Отомстить! Сейчас же, немедленно отомстить!
Восемь немецких танков показались в этот момент на шоссе перед Гусенево.
— Бедный, выручай, — сказал Лавриненко. — Как выскочишь из села, делай крутой
поворот налево и сразу встань перед ними.
Бедный выскочил из села на третьей скорости. Немецким танкистам показалось, что
советский танк идёт на таран. Но вдруг белая машина развернулась и встала перед
ними, как вкопанная.
Лавриненко стрелял в упор. Семь снарядов — семь вражеских машин осталось на
месте без движения. На восьмом выстреле заело спусковой механизм, и последний
фашистский танк успел удрать.
Экипаж Лавриненко выскочил из машины. Четыре немецких офицера, ошалело взмахивая
руками, бежали к лесу. Лавриненко побежал за ними, в упор расстреливая их из
нагана.
— Вот вам, сволочи, за Панфилова.
— Товарищ старший лейтенант, еще десять немецких танков идут, — крикнул радист
Шаров.
Лавриненко вскочил в танк, когда немецкие танки уже открыли огонь. Принимать бой
в таких условиях было нельзя.
— Ну, Бедный, выручай!
Здоровый украинец, по силе не имевший себе равного в бригаде, понял командира.
Но тут вражеский снаряд вонзился в борт танка и, пробив его, разорвался внутри.
Еще одно попадание снаряда, и танк Лавриненко, подожжённый, остановился.
Лавриненко и Федотов, не скрывая слез, вытащили из танка умирающего радиста
Шарова. Сражённого насмерть Бедного вынести не удалось: в танке начали рваться
снаряды.
На крестьянской телеге в ночь на 20 ноября приехали потрясенные смертью друзей
Лавриненко и Федотов на новый командный пункт бригады.
Здесь их встретил героический экипаж капитана Гусева. У Гусенево капитан сбил
один немецкий танк и раздавил два пулемёта. Шальная вражеская пуля ранила
водителя Васильева. Всю лесную дорогу от Гусенево до Колпаки Васильев вёл танк
одной рукой. Он решительно отказывался оставить танк, пока не привёл его на
сборный пункт аварийных машин бригады.
Так дрались гвардейцы за родную советскую землю, мстя за своих погибших товарищей.