Алексин

Малеванов Н.А., Ефимов А.Н. Алексин. Историко-экономический очерк.: Тульское книжное издательство. 1960.

 

Настоящая работа представляет историко-экономический очерк г. Алексина почти за 600-летний период его существования. В связи с историей города рассматриваются также важные для понимания места, значения и развития Алексина отдельные моменты из общественно-экономической жизни района — периферии, тяготевшей к нему в разное время (в современных каждой эпохе административно-территориальных границах). Кроме печатной литературы, в большинстве своем специальной и малодоступной, в очерке широко использованы документальные материалы, выявленные в семи архивах страны: Государственном Архиве Тульской области, Государственном Архиве Древних Актов (Москва), Центральном Государственном Историческом Архиве в г. Ленинграде, Архиве Академии наук СССР, Архиве Института Русской Литературы (Пушкинский дом), Архиве Ленинградского Отделения Института Истории Академии наук, бывшем Филиале Военно-Исторического Архива (г. Ленинград). Разделы до Великой Отечественной войны подготовлены Н. А. Малевановым, последующие — А. Н. Ефимовым.
Работа рассчитана на пропагандистов, учителей, учащихся средней школы и всех тех, кто интересуется прошлым и настоящим своего родного края.

Общая редакция: кандидата исторических наук В. Н. Ашуркова.

ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ГОРОДА

В 60 километрах на северо-запад от Тулы по обоим берегам реки Оки и ее небольшого притока Мордовки живописно раскинулся один из крупнейших промышленных городов Тульской области, переживший в годы первых пятилеток свое второе рождение, старинный русский город Алексин.

В своих современных административно-территориальных границах город делится рекой Окой на две, связанные между собой понтонным мостом, части: старую — Заречье и новую — Соцгород, выросший из промышленных поселков Высокое, Мышега и Петровское.

Как единое целое город воспринимается пока вечером и ночью, когда под покровом темноты исчезают пространственные разрывы, а в бесчисленном сплетении электрических огней четко очерчивается его общий контур.

Территорию города и района пересекает железнодорожная магистраль, проходящая с Вязьмы через Тулу на Ряжск.

С областным центром Алексин, кроме железной дороги, связан шоссе, выходящим у поселка Железни на автостраду Москва—Симферополь.

 

 

стр.5-6

 

 

сумел убедить золотоордынского хана Джанибека в опасности для него такого союза с Ольгердом. Однако, несмотря на дипломатический успех московского правительства, предотвратить разорение русских земель татарами не удалось. В 1348 году татаро-монгольский отряд Темира совершил набег на Алексин, выжег его и "со многим полоном возвратился в Орду".

Тяжелое испытание на долю Алексина выпало в 50-х годах XIV века, когда литовский князь Ольгерд укрепился в области верхней Оки. В это время его ставленник духовный феодал литовский митрополит Роман захватил в епархии московского митрополита Алексея иерархическую власть над Брянском. Алексей обратился с жалобой к константинопольскому патриарху, а Роман, не менее алчный, чем светские феодалы, торопясь отправить простых смертных в "царствие небесное", побудил литовского государя, как отмечается в патриаршей грамоте 1361 года, восстать против гак называемого города Алексина и разорить тамошних христиан.

К концу XIV века Алексин оказался на самой границе с великим княжеством Литовским. Соседний с ним Любутск в 1396 г. был захвачен литовским князем Витовтом.

Несколько раньше, в 1392 году, московский великий князь Василий Дмитриевич, сын Дмитрия Донского, добился от хана Тохтамыша согласия на передачу ему Тарусы. При сложившейся обстановке владельцу Алексина московскому митрополиту Киприану, почувствовавшему всю силу княжеской власти еще при Дмитрии Донском, пришлось отдать Алексин великому князю Василию "с данью и с оброки и с судом, и розьбой и татьба (воровство) с поличным, и с душегубством, и со всеми пошлинами, и со всем тем, как купил чудотворец Петр митрополит" в обмен на слободку Святославлю (Ка-раш тож) или Карашевскую волость в Ростовском уезде.

С переходом Алексина, вслед за Тарусой, к Москве почти все течение Оки до ее впадения в Волгу оказалось фактически под контролем московского князя. Благодаря этому Москва прочно заняла исходные естественные рубежи по реке Оке для борьбы со степью и вбила клин между Литвой и Рязанским княжеством.

Переход Алексина к Московскому княжеству имел большое значение и для обороны юго-западных границ государства. Организация ее великим князем Василием I по договору была возложена на Владимира Андреевича Серпуховского (двоюродного брата Дмитрия Донского, участвовавшего вместе с ним в Куликовской битве). Очевидно, в связи с этим Алексин, как пограничный город с Серпуховским княжеством, в начале XV века (около 1401 или 1402 года) был пожалован ему "в удел" и в "вотчину" вместо ранее данного по "докончальной грамоте" Ржева. Последний "благословил" Алексином, наряду с другими городами, своего сына Ивана.

После гибели, во время эпидемии чумы (1426—1427 гг.), серпуховских князей город, по-видимому, снова оказался в непосредственном владении великого князя.

В период феодальной войны, разгоревшейся во второй четверти XV века за великое княжество Московское между сыном Василия I — Василием Васильевичем Темным, его дядей Юрием Дмитриевичем Галицким и двоюродными братьями, внуками Дмитрия Донского, Иваном Андреевичем Можайским, Михаилом Андреевичем Верейским и Белозерским, Алексин по докончальной грамоте со всем тем, что к нему "потягло исстари", оказался за князем Иваном Можайским. Победа Василия Темного над удельными князьями заставила можайского князя в 1447 году целовать крест (принести клятву) за себя и своих детей "всего того под великим князем не хотети" и впредь "не вступатися", т. е. признать город великокняжеским.

От дедовского удела — Алексина — Василий Васильевич принудил отказаться и внука Владимира Андреевича Серпуховского -Боровского князя Василия Ярославича.

Учитывая пограничное положение города, Василий Темный в 1462 году при разделе княжества между сыновьями передал Алексин в числе других юго-западных городов вместе "с волостьми и с пут-ми и с селы и со всеми пошлинами, как было за князем за Иваном за Можайским" старшему сыну великому князю Ивану III.

Дальновидность этого акта для судеб Московского государства показал поход хана Ахмата 1472 года на Москву.

Рассчитывая на поддержку и соединение с войсками литовского короля Казимира, хан, вместо обычного перехода у Коломны или Каширы, с крупными силами направился под Алексин. Неожиданное нападение татар застало алексинцев врасплох: крепость оказалась без "пристроя градного" и артиллерии, а воевода Семен Васильевич Беклемишев, храбрый и опытный в ратных делах, "с малыми людьми". Зная положение в Алексине, Иван III приказал воеводе "осаду распустити, понеже не успеша запастися чем битися с татары". Но и в этих условиях алексинцы стали насмерть. Когда 30 июля 1472 года под стенами крепости появился с войском хан Ахмат и пошел на приступ, жители города отбили его с большими для врага потерями. Только на другой день хану удалось зажечь город и захватить в плен немногих его жителей, спасавшихся от огня. Попытка Ахмата переправиться после этого на левый берег Оки была сорвана подоспевшими воеводами Ивана III совместно с отступившим туда раньше отрядом Беклемишева. Узнав о приближении новых войск, Ахмат поспешно ушел в степь.

Героическая оборона Алексина 1472 года не только предотвратила нападение татар на Москву, но и сыграла роль генеральной репетиции перед окончательным освобождением Руси в 1480 году от татаро-монгольского ига.

Город был возрожден на новом, стратегически более выгодном, месте — на мысе обрывистой горы, при впадении небольшой реки Мордовки в Оку.

Вскоре после восстановления города, в 1477— 1478 годах, алексинцы приняли участие во втором историческом походе Ивана III на Новгород под начальством князя Оболенского.

Спустя два года, в момент решительной борьбы Русского государства с татарами, Иван III, идя на компромисс с недовольными его властной политикой удельными князьями в интересах объединения всех сил, готов был отдать Алексин вместе с Калугой своему брату Андрею Большому. Сделка эта не состоялась, и город по-прежнему остался за великим князем. Находясь в "уделе" Ивана III, алексинцы с конца XV века активно несли сторожевую службу как в степи, оберегая русские земли от "бусурманства", так и на западных рубежах, срывая замыслы литовцев в 90-х годах по захвату города со стороны Любутска.

Успешная борьба Ивана III в последнее десятилетие его царствования с Великим княжеством Литовским сначала стабилизировала положение в районе Алексина, поскольку по докончальной грамоте 1494 года литовский король Александр обязался "не вступатися" в Алексин, Тарусу, Венев и другие города, а затем отодвинула от него границу далеко на запад. Это, видимо, позволило Ивану III завещать, в отличие от своего отца, город в удел не старшему, а четвертому сыну — Андрею. В его владении город остался и после набега крымских татар весной 1511 года на тогдашнюю Украину Московского государства: Белев, Одоев, Воротынск, Алексин. От Андрея Ивановича Алексин, как наследственный удел, перешел его сыну Владимиру Андреевичу Старицкому.

У последнего, во время борьбы Ивана IV Грозного с боярско-княжеской оппозицией и прямой изменой княжат, Алексин был взят в 1565 году в опричнину, т. е. в личный удел царя. Незадолго перед этим Грозный лично побывал в верховских городах, в том числе и в Алексине. Решение царя о зачислении Алексина в опричнину, как и других южных городов Московского государства, было продиктовано теми осложнениями, какие принесла продолжительная Ливонская война, начатая Иваном IV за выход к Балтийскому морю. Городу отводилась также видная роль в обороне южных районов страны от татар, действовавших согласованно с поляками и течение всей войны. Именно поэтому в 1572 году Грозный был намерен передать Алексин по духовной грамоте (завещанию) своему старшему сыну Ивану, позднее убитому им в невменяемом состоянии.

После смерти Ивана IV с 1584 г. и до конца XVI века в Алексине и Мышеге почти ежегодно размешался полк правой руки. И все же в конце 80-х и начале 90-х годов XVI века татарам, согласовывавшим свои действия с западными врагами Московского государства, удавалось неоднократно прорываться за Оку, а в 1591 году дойти даже до Москвы.

Опустошительные татарские набеги, наряду с жестокой фискальной политикой правительства, особенно после изнурительной Ливонской войны, способствовали усилению классовой борьбы в царствование сына Ивана IV Федора Ивановича, вместо которого правил его шурин Борис Годунов. В 1592 году волна антифеодального движения захватила и район Алексина.

Спустя немногим более 10 лет Алексин снова оказался участником исторических событий. В 1605 году, когда на Москву двинулся Лжедмитрий I, Алексин, как и ряд других южных городов, перешел на сторону "спасшегося" Дмитрия, т. е. самозванца. После убийства Лжедмитрия в Москве и воцарения Василия Шуйского алексинцы присягнули ему. Осенью 1606 года, когда из Калуги через Алексин и Серпухов и Москву прошел со своими отрядами Иван Болотников, алексинский воевода Л. А.Кологривов "со всякими служилыми и с посадскими и с уездными людьми" перешел на сторону крестьянского вождя. В составе войск Болотникова некоторые алексинцы приняли участие в осаде Москвы. За Болотниковым Алексин оставался и после поражения под Москвой, когда он ушел в Калугу. Блокированный отрядом князя И.М. Воротынского, Алексин был взят с боем царем Василием Шуйским только 29 июня 1607 года. Лишь после этого оказалась открытой для него дорога на Тулу, где укрепился Болотников.

Зимой 1608 года Алексин был избран Шуйским для формирования ратных сил против Лжедмитрия II. В жарких схватках с войсками самозванца летом этого года под Москвой погибли 33 человека из алексинских служилых людей, отступивших, по-видимому, вместе с царем. Основное же население города и уезда, недовольное политикой боярского царя, вскоре оказалось на стороне второго самозванца.

Однако польскому королевичу Владиславу, после убийства Лжедмитрия II, жители Алексина присягать не стали, за что город подвергся разграблению. Вместе с представителями других южных городов алексинцы поддержали кандидатуру нового царя Михаила Романова, на которой в то время сошлись все группировки правящего класса, служилых людей и посадских. Выполняя наказ, один из алексинцев, участник Земского собора Игнатий Дошков поставил свою подпись или, как тогда говорили, "приложил руку" за себя и за "товарищов своих выборных людей" в мае 1613 года под актом об избрании на царство первого царя из новой династии Романовых.

На заключительном этапе борьбы с польско-шведскими интервентами под Алексином при несомненной поддержке и прямом участии местных жителей в 1614 году был разбит воеводой Ф.С. Куракиным отряд польского авантюриста Лисовского.

В следующем году алексинские дворяне и дети боярские под командованием князя Д.М. Пожарского участвовали в защите от Лисовского Карачева и Брянска, а в 1617 году в составе отряда воеводы князя Афанасия Гагарина защищали от нападения литовцев Калугу. На Земском соборе 1618 года, обсуждавшем вопрос об обороне Москвы от польско-литовских войск королевича Владислава, алексинцы вместе с другими "всяких чинов людьми" Московского государства снова изъявили готовность "сидети безо всякого сумнения" в осаде и "битись до смерти, не щадя голов своих" с недругом. Пятнадцать человек из них были направлены на оборону Сретенских ворот. Несли городскую службу служилые люди и в самом Алексине. В 1615—1618 годах, когда независимости Русского государства все еще угрожал польский король, в городе находилось от 87 до 93 человек, способных носить оружие. В 1615 г. по разрядным книгам в Алексине было 25 стрельцов, 30 человек пушкарей и затинщиков, 2 воротника и 30 человек жилецких людей. По записи 1617 г., в городе находилось детей боярских алексинцев 72 человека, стрельцов — 25, пушкарей и затинщиков — 30 человек, воротников— 2, жилецких людей — 30. В 1618 г. в гарнизон добавили еще 6 стрельцов, но зато перебросили в Калугу детей боярских.

После заключения мира с Польшей и Швецией в 1619 году количество служилых несколько уменьшилось. В то же время в составе тогдашнего городского населения появились 6 человек посадских. К родным очагам, после долгих мытарств на чужбине, возвратились некоторые служилые, захваченные в плен ногайскими татарами еще в начале крестьянской войны и польско-шведской интервенции. Только в 1624 г. снова оказались на родине алексинцы Архип Дементьев и пушкарский сын Питко Ондронов. Один из них даже был продан сначала в Царьград, а затем в "немцы, в Голанскую землю".

В 20-х годах и первой половине 30-х годов XVII столетия, в связи с продолжавшимися татарскими набегами число служилых снова возросло.

Кроме служилых, в 30-х годах население города количественно несколько увеличили кузнец и 12 рыбаков. В то же время, после 1635 года в Алексине исчезли т. н. "дворники", проживавшие на осадных дворах, часть из которых несомненно занималась промыслами.

В следующем десятилетии служилое население города пополнилось стрельцами. Однако последних вскоре, начиная с 1646 года, стали переводить постепенно в южные города, на Белгородскую черту.

К началу 50-х годов XVII столетия в Алексине проживало всего около 450 человек. В 1654 году на население города, несмотря на установленные карантины, обрушилось страшное бедствие: моровое поветрие, от которого за 3 месяца (с 23 сентября по 25 декабря) умерло 374 человека стрельцов, пушкарей, посадских людей, рыбаков, служителей культа, женщин и детей. В живых осталось только 64 человека да 3 попа с женами и детьми. Тяжелые последствия мора сказывались еще в 60 гг. XVII века. Только во второй половине 60-х годов численность его служилого населения приблизилась к уровню 30-х, начала 40-х годов XVII века. Со времени мора на продолжительное время исчезли из состава городского населения посадские люди.

Все категории служилых людей занимались главным образом сельским хозяйством.

Нелегкая жизнь вынуждала многих алексинцев идти в кабалу к местному крупному духовному феодалу — Буныреву монастырю. Игумен "с братией" не только кабалили служилых, становившихся их монастырскими крестьянами, но и прибирали к рукам их землю.

Набивали карманы и царские воеводы. "Людишек наших и крестьянишек, – жаловались в конце XVII века алексинские дворяне на бывшего в то время воеводой П. С. Аксакова, — в тюрьму и за решетку и за караул сажает и держит многие недели безвинно для своих взятков, и посылает в наши деревишки многих служилых людей; и те служилые люди приходят по ево, Петрову, приказу Аксакова, емлют (берут — Н.М.) людишек наших и крестьянишек... И от тех его, Петровых, посылок Аксакова и ото взятков людишки наши и крестьянишки разорились, а иные от тех ево посылок разбрелись врознь".

Обогащая своим трудом "пиявок ненасытных", крестьяне при феодализме среди бесчисленных повинностей несли также вместе с жителями города тяжелое бремя по "городовым поделкам", т.е. строительству и ремонту крепостных сооружений, восстановленных заново после изгнания польско-шведских интервентов. По описанию воеводы Г.В. Замосцкого, алексинский "стоячий" острог, построенный "по старой осыпи" (на месте разрушенного во время интервенции) с семью башнями и воротами в 1642 году составлял в периметре 285 саженей. Под гору, вниз к Оке, "рукавом к нему", был "пригорожен другой дубовый "стоячий" острог в 150 саженей для защиты трех "колодезей" — ключей, существующих еще и поныне.

К концу 50-х годов XVII века крепость сильно обветшала. Предписания московских приказов о необходимости "в Олексине жить с великим береженьем, по городу и по острогу денные и ночные сторожи держать и на вести, куда пригоже, посылать" порождали лишь бюрократические отписки воевод, беспокоившихся не за дело, а о том, как бы "не быть в опале и в пени".

В начале 60-х годов почти каждый воевода при смене своего предшественника и при всяком удобном случае повторял, что Алексин — "городишко ветх и худ, весь згнил и развалился и малолюден", что "в приход воинских людей в таком городишке с малыми людьми от воинских людей сидеть не с ким и не в чем" и что верх проезжей башни, на которой находились вестовая пушка и вестовой колокол, "гораздо покривился на сторону", так что со дня на день "мог повалиться". Сидеть в осаде в такой "крепости" во время татарских сполохов, по свидетельству тех же воевод, было "пристрашно и ненадежно". Даже под угрозой наказания батогами "уездные люди" отказывались везти свои запасы и корма в обветшавший острог и "учинялись" "непослушны" рассылавшимся стрельцам и пушкарям.

Лишь в июне 1665 года по отписке воеводы Ивана Дашкова из Москвы от имени царя было указано "о городовой поделке".

На "новый рубленой город" потребовалось 12.939 бревен, 13.345 тесниц и 90.780 "однотесных и двоетесных" гвоздей.

Заготовить все это оказалось нелегко, так как приказы "делать город Алексин всем уездом" злостно срывались помещиками и вотчинниками. Вконец обветшавшие крепостные сооружения стали угрожать жизни людей.

"Олексин, государь, — писал в 1674 г. воевода Ф. Уваров, — город и острог весь згнил и развалялся и стены городовые и острожные развалялись же, и башни городовые и острожные все згнили, и кровли, и мосты погнили, и башни иные развалялись, и верхи с башен спадали. А город, государь, был деревянной, стоячей дубовой, с обламы. Да в Олексине ж, государь, городе башня вестовая, что от посаду. А в той башни вестовой колокол, да пушка медная полумерная. А та, государь, башня вся згнила и уголья (углы) отвалялись и кровля на той башни згнила и мосты все згнили ж и на одну сторону башня чють не упала", так что уже нельзя было "худые места покрепить никаторыми делы". То же через четыре года повторил другой воевода П.М. Глазов.

Возобновили алексинский острог только в 80-х годах XVII столетия, в две стены, рубленые "в угол". В "угол были срублены и башни, за исключением большой проезжей от торга", отделенной от него рвом. Новый острог по сравнению со старым несколько расширили. Вокруг всего "города, окроме башен" теперь стало 300 1/2 сажени, а вместе с ними — 383 сажени. Как и в старом "стоячем" остроге в рубленой крепости было 7 башен. Две из них имели проезжие ворота: восточная в сторону торга и одна из угловых, выходившие к реке Оке. Последние постоянно оставались закрытыми, т. к. в них никогда не ездили. Дубовый стоячий острог вокруг ключей не возобновлялся. К ним был сделан тайник. К ключам можно было также выйти через калитку, сделанную у одной из глухих башен, обращенных к реке. Сверху башни и большая часть стен были по крыты тесовой кровлей.

Почти одновременно с возобновлением крепостных стен внутри острога была выстроена новая деревянная воеводская канцелярия на высоком подклете с пятью "красными окнами и изразцовой печью с выводной трубой". Неподалеку от нее в конце 80-х годов было сооружено первое каменное здание города — старый собор. Сохранившийся до наших дней, как памятник архитектуры, судя по всему без существенных изменений, собор представлял собой увенчанный небольшой главкой каменный куб, с примыкающими к нему с востока — приземистой закругленной напоминающей кулич, абсидой, а с запада — одноэтажным зимним приделом с колокольней. В XVII веке старый собор имел тесовую четырехскатную крышу. Главка в настоящее время не существует. Колокольня за ветхостью была разобрана и 1806 году. Все довольно незатейливое декоративное убранство его составляют сдвоенные плоские пилястры по боковым граням основной кубической части здания, пересекающиеся у карниза продольными тягами, и широкий пояс из декоративных закомар.

Основные жилые кварталы города в XVII веке располагались вдоль большой проезжей тульской дороги, по обе стороны от нее (приблизительно по направлению современной улицы Ленина).

Небольшие две слободы сидели на Радбуже, за рекой Мордовкой (на месте центральной части теперешней улицы Чехова). Вдоль Окского берега жались хибарки и огороды рыбаков Рыбной слободы.

Сыграв видную роль в защите рубежей и укреплении Московского централизованного государства, Алексин, после того как границы земли Русской были отодвинуты далеко на юг, подобно другим приокским городам к началу XVIII столетия окончательно утратил свое былое военное значение.

 

БАЗА "КУЗНИЦЫ ОРУЖИЯ"

По мере развития товарно-денежных отношений в стране и создания в XVII веке всероссийского рынка, Алексин, несмотря на отсутствие некоторое время собственного посадского населения после эпидемии 1654 года, стал, благодаря своему географическому положению, приобретать известное торговое значение.

В 80-х годах на алексинский торг заглядывают черкасы (украинцы). Еще раньше появляются купцы из-под Смоленска, закупавшие в уезде сковороды и другие железные изделия. По указанию правительства в конце XVII века к Алексину из южных уездов привозят хлебные запасы для отправки их водным путем к Москве.

Уже со второй половины XVII века район Алексина, в связи с развитием металлообрабатывающей промышленности в Тульском крае, становится своеобразной базой, или заготовочным цехом "кузницы оружия" — Тулы.

На притоке Оки — Вепрейке, между Тарусой и Алексином, в границах тогдашнего Алексинского уезда, в 1668 году голландцем Марселиусом строится значительный по тому времени доменный завод (позднее перешедший к дяде Петра I—Л.К. Нарышкину). У пластовских, старо-павшинских крестьян появляются плавильные ручные горны. Возрастает количество казенных кузнецов и в самом Алексине.

Интенсивное строительство металлургических заводов — мануфактур в Алексинском уезде развернулось в эпоху Петра I. В разгар Северной войны, в 1707 г. промышленником Н. Демидовым был выстроен железоделательный завод на реке Дугне. Разрушенный во втором десятилетии половодьем, завод снова был возобновлен его сыном Н.Н. Демидовым в 1717 году. Вместе с Вепрейским заводом в 1717 году он дал 80 тысяч пудов железа, т. е. около 40 процентов всего железа, выплавленного на крупных мануфактурах Тульского горного района. В 1717 году, например, у крестьян Новопостроенной слободы села Павшина, принадлежавших кн. П. Волконскому, было учтено Берг-коллегией 15 горнов и 4 кузницы, вырабатывавших 36.386 криц и 12000 пудов железа.

Наряду с железоделательными мануфактурами в уезде продолжали существовать ручные плавильные домны, несмотря на попытку правительства в 1703 г. закрыть их в целях сохранения лесов на уголье для Тульского оружейного завода.

В 20-х годах XVIII века среди "уездных заводчиков" появляются тульские кузнецы-оружейники А. Баташов, С. Белобородов (в Пластове и Старом Павшине), посадские из Боровска, постепенно концентрирующие в своих руках производство по выделке железа.

Под самым Алексином на противоположном берегу Оки, недалеко от устья впадающей в нее реки Мышеги, в 1729 году тульским промышленником из казенных кузнецов Максимом Мосоловым с братьями строится новый железоделательный завод. В 1730 году на нем уже была получена первая плавка чугуна.

Несмотря на то, что завод работал на покупной руде, дела его в первой половине века шли неплохо.

Во время русско-турецкой войны на заводе отливались чугунные ядра. В 1750 году его производительность при 1 домне и 4 молотах достигала 43.5 тыс. пудов чугуна и 28,9 тыс. п. железа.

Во второй половине XVIII века, к 80 годам, очевидно в связи с изменившейся конъюнктурой и затруднениями с древесным углем, она снизилась до 14 тыс. пудов и лишь к началу XIX столетия поднялась до 30 тыс. пудов (25,6 тыс. п. чугуна и 4 тыс. железа).

В 1740 году устраивается в границах уезда, в 30 верстах от Алексина, на р. Скниге тульским купцом И. Даниловым еще один крупный железоделательный завод, поставлявший однополосное железо в Тульскую оружейную слободу.

Последняя железоделательная мануфактура на территории тогдашнего Алексинского уезда была заведена в 1742 году тульским заводчиком и купцом Ф.К. Масаловым на р. Дубне, в 50 верстах от города для выплавки чугуна и выделки посуды. Продукция завода сбывалась в Петербург, Ригу и украинские города.

Со второй половины 50-х годов XVIII века алексинским заводам в связи с изданием указа о сохранении лесов вокруг Москвы постоянно угрожало закрытие, чем, несомненно, и объясняется падение производительности на отдельных заводах.

Лишь заинтересованность в железе, как первичном сырье, Тульского оружейного завода заставляла правительство мириться с истреблением лесов в запретной зоне и удовлетворяться заверениями заводчиков, что они употребляют в производство только сплавной лес из соседних губерний. Очевидно, в связи с оскудением топливной базы пришлось прекратить в 40-х годах XVIII века свою деятельность Вепрейскому заводу, старейшему и ближайшему к Туле.

Со второй половины XVIII века в районе Алексина стали появляться купеческие мануфактуры по переработке сельскохозяйственного сырья. На посессионных началах, по выданному в 1749 году Мануфактур-коллегией указу тульским купцом Лугининым была выстроена большая полотняная фабрика в 30 верстах от города на реке Песочне, при с. Алешне (Покровское тож). Изготовлявшиеся на ней парусные полотна из пеньки и изо льна коломенки фламские с равендучными полотнами поставлялись в Петербург для нужд флота.

В начале 60-х годов XVIII столетия выстроил "своим коштом" суконную фабрику "для поставки сукон и каразей" солдатских на Сементиновском заводе московский 1-й гильдии купец П. Стругов-щиков.

При всем этом уже на заре развития русской промышленности выявилось несоответствие между развивавшимися производительными силами и господствовавшими феодальными производственными отношениями.

В 1752 году на двух алексинских мануфактурах — Дугненском заводе и Алешнинской фабрике произошли волнения приписных крестьян и работных людей.

Дугненские работные люди выступили тогда в поддержку восставших крестьян Ромодановской волости, купленных Демидовым для работы на вновь пущенном заводе. Многие из них, "оставя все заводские и фабричные работы", бежали к восставшим ромодановцам, "и были в той волости с противниками в противлении заодно", пока восстание не было зверски подавлено.

Летом того же года отказались от работ на мануфактуре Лугинина купленные им к фабрике крестьяне в с. Сороколетове и д. Железной Белевского уезда. Высланную против них вооруженную команду крестьяне встретили камнями, цепами и рогатками. Только после расправы, уступая силе, они переселились в Алексинский уезд и стали отбывать "лето и зиму, без упакою" ежедневную фабричную каторгу.

Развитие промышленности наряду с развитием товарно-денежных отношений в помещичьем и крестьянском хозяйстве на территории уезда обусловило оживление и в экономической жизни города. Торговое значение Алексина в XVIII веке возрастает еще больше. Первая ревизия (перепись тяглового населения), проведенная в царствование Петра I, отметила в нем уже 132 человека посадских, т. е. горожан, занимавшихся промыслами и торговлей. Ко второй ревизии число их возросло до 199 ревизских душ.

Прирост шел за счет "прежних служб служилых людей" (пушкарей, стрельцов) и дворцовых крестьян, специализировавшихся на торговле и промыслах. В эпоху Петра I среди посадских по своим капиталам выделились фамилии Масловых и Золотаревых, родоначальников известных в последующее время алексинских купцов, торговавших не только в своей округе, но и в столичных городах. По описаниям 60—70-х годов XVIII века алексинские купцы занимались перепродажей скупаемых у крестьян пеньки, кож, скота. Скот гоняли в Москву и Петербург. Немало посадских и "купцов" "за убожеством" занималось земледелием или жило в наемных работниках.

В XVIII веке в городах были установлены дни торговли: четверг и пятница. Для более широкого обмена два раза в году, 1 июля и 29 августа, устраивались ярмарки, на которые приезжали с разными москательными товарами купцы из ближайших городов: Тулы, Серпухова, Калуги.

Кроме гильдийских купцов (записанных в купеческое сословие), торговлей в городе, как и прежде, занимались жившие на посаде пушкари, стрельцы и некоторые крестьяне Рыбной слободы. В жестокой конкурентной борьбе купцы беспрестанно обращались к властям, добиваясь пресечения торговли "прежних служб служилых людей", вплоть до конфискации предприятий и товаров.

Вне конкуренции оказались купцы, специализировавшиеся на торговле лесом.

В связи с переходом Тульского оружейного завода после 1755 года на привозное уральское железо, доставлявшееся речными путями, Алексинская пристань во второй половине XVIII века становится настоящими речными воротами "Кузницы оружия" — Тулы, сырьевым складом Тульского оружейного за вода, с которого еще в начале XIX века ежегодно доставлялось до 70 тыс. пудов чугуна и железа.

 

ГОРОД СТРОИТСЯ ЗАНОВО

Как и в XVII веке, все постройки в городе, за исключением соборной церкви в остроге, до 60-х годов XVIII века оставались деревянными. Годами сложившаяся бессистемная застройка жилых квар талов вдоль проезжей дороги, с узкими поперечны ми кривыми улочками, тесно прижимавшимися друг к другу домишками и хибарками, крытыми соломой и хворостом и топившимися по-черному, являлась основной причиной частых пожаров. Один из них, случившийся 13 июля 1768 года, стал поистине историческим, запомнившимся не одному поколению алексинцев но своим масштабам и последствиям. В пламени разбушевавшегося при сильном ветре пожара, возникшего в доме одного из жителей Стрелецкой слободы, за три часа в этот день сгорело 224 двора, две деревянные церкви с колокольнями, ратуша, купеческие лавки и остатки крепостных сооружений. Во всем городе уцелело всего лишь четыре купеческих дома.

Сгоревший дотла город возрождался по новому плану, разработанному комиссией строения городов С.-Петербурга и Москвы при участии выдающегося архитектора XVIII века А. Квасова и утвержденному 4 апреля 1769 года Екатериной Второй.

Это был один из первых "регулярных" планов, разработанных для города уездного масштаба. Историческая часть города — территория крепости — по плану была оставлена административным его центром. Как и до пожара, здесь находились воеводская канцелярия, двор воеводы, тюрьма, караульня и каменная соборная церковь 1688 года. На юг от собора за существовавшим в то время старым крепостным рвом было отведено место для торговых рядов (в юго-западном углу современной базарной площади). Возводившаяся в это время несколько в стороне от них секретарем Ферапонтовым (родственником первого русского ученого агронома А.Т. Болотова) церковь Ивана Предтечи, ранее закрытая с трех сторон постройками, была использована как связующее звено между административной и жилой частями города. На нее ориентировали главную магистраль города — Первую перспективную улицу (нынешнюю Советскую), называвшуюся тогда Предтеченской. Параллельно ей проложили еще две улицы. Средняя из них, именовавшаяся позднее Второй перспективной (ныне ул. Ленина) некоторое время оставалась "без звания". Третью, ближайшую к Мордовке, почему-то вскоре после окончания планировки на местности назвали Крапивенской. В XIX веке первые две улицы были известны также как Московская и Тульская. Предусмотренная планом четвертая поперечная улица разделяла город на две неравные части или восемь кварталов. С востока и юго-востока территорию города ограничили земляным валом.

Планировкой на местности, отводом участков, а также наблюдением за строительством занялась специальная "комиссия о строении города Алексина", во главе которой "по знанию того искусства" был поставлен "воеводский товарищ" капитан Сонцов, когда-то служивший в инженерном корпусе.

Дело двигалось крайне медленно. До глубокой осени 1770 г. продолжались работы по засыпке ям, старых погребов, водомоин, в работах принимали участие по наряду работные люди из горожан, а также стрельцы, пушкари и кузнецы, переселенные в слободы за городской вал. Наибольшее внимание уделялось благоустройству Первой перспективной улицы, где поселялись более состоятельные купцы. От всех, кому здесь отводились участки, потребовали, чтоб "каждый строился с противным двором в симметрию, т. е. высота покоев и крышек были равные и окна равномерной препорции также и воро ты равной ширины и высоты против других". Понуждая всех строить дома по плану, местные власти рассчитывали таким образом "привести из невежества и скоцкого жития поселян, а особливо купечество". За отказ строиться по плану, расцененный как неповиновение, один из купцов "в страх другим" был посажен даже на два дня "на хлеб и воду". Для тех, кого "уневолить было нельзя", выбирали места "не на больших улицах".

Несмотря на грозные приказы и распоряжения властей, многие купцы и беднейшие горожане построили избы не по плану, печи поделали без труб. Многие обыватели, как и прежде, выстроили бани вблизи домов, а мелкие торговцы "без позволения" поставили около своих дворов лавки и шалаши для торговли.

В интересах верхушки торгово-промышленной буржуазии был решен вопрос о переселении прежних служб служилых людей. "Если по-прежнему стрельцов, пушкарей и кузнецов селить вместе с купечеством, докладывал московскому губернатору И. И. Юшкову воеводский товарищ Сонцов, то (купцы) весьма стеснены будут".

Необходимость переселения мотивировалась так же и тем, что неподалеку от дворов стрельцов и пушкарей, занимавшихся хлебопашеством, находились гумна и овины, что было опасно в противопожарном отношении. Наконец, властей беспокоило и то, что все они "по неимуществу их строения хорошего построить будут не в состоянии, при том будут крыть соломою". Переселение состоялось за городскую черту — вал. Строиться каждой группе предложили отдельными слободами. Сразу за валом было отведено место кузнецам. По дорогам на Тулу, Серпухов и Павшино предоставили места для застройки пушкарям и стрельцам, на которых они начали "загораживать гумны и ставить овины" только весной 1773 года. В городе к этому времени была почти полностью уже отстроена Вторая перспективная улица. Находившиеся около церквей кладбища по плану были уничтожены, а новое было создано за чертой города, на существующем месте. За черту города были вынесены также кузницы.

Размещение слобод служилых людей прежних служб вблизи и сразу за городским валом при отсутствии свободных участков, вследствие того, что жителей Нижней слободы за Мордовкой переселили на городскую сторону, скоро обрекло город в условиях господства феодальных отношений на бесперспективное прозябание, так как расширяться дальше было некуда. План Алексина, несмотря на очевидный его дефект, не был пересмотрен и после губернской реформы 1775 г. при разработке планов для всех уездных городов вновь созданного в 1777 году Тульского наместничества. Для Алексина тогда выработали только герб, представлявший собой геральдический щит с червленым полем, в верхней части которого размещались две скрещенные "златые палицы геркулесовые", символизировавшие одну из героических страниц города — его защиту в 1472 году.

В это же время были созданы, по-видимому при непосредственном участии губернского архитектора Сокольникова, проекты двух каменных двухэтажных домов под уездные учреждения, образованные по губернской реформе. Строительство их длилось пять лет и было завершено в 1783 году. Скромное архитектурное оформление этих зданий, занявших места воеводской канцелярии, двора воеводы и других построек, вполне гармонировало с незатейливым старым собором XVII столетия. Оба дома довольно быстро пришли в ветхое состояние, и присутственные места постепенно начали перебираться из них в обывательские дома. В 20-х годах XIX века один из них был отдан для размещения артиллерийской команды, а затем, после освобождения города от воинских постоев в 1831 году, продан городскому обществу. До нашего времени от зданий последней четверти XVIII века на территории бывшей крепости сохранилась лишь небольшая кирпичная кладовая, с довольно оригинальными наличниками, выстроенная по проекту того же Сокольникова.

Из всех каменных построек, существовавших в последней трети XVIII века на территории деловой части города, наибольшее впечатление на современников производила высокая, "довольно великолепная" с боевыми часами колокольня, законченной в 1767 году приходской Предтеченской церкви, которую в 90-х годах собирались сделать даже соборной, т. к. купцы и мещане тогда по предлагавшемуся "архитекторскому плану и фасаду" строить новый собор отказались.

Как о единственной достопримечательности города, упоминает о ней в своих мемуарах известный ученый агроном XVIII века А.Т. Болотов, посетивший Алексин летом 1770 года.

Оставленная по плану напротив нее через дорогу деревянная Никольская церковь (примерно в конце теперешнего сквера), резко контрастировавшая с ней, оказалась явно не на месте. Однако уничтожили ее только после того, как купцом Савостиным и другими "доброхотными деятелями" была выстроена в 1787 году новая каменная Никольская церковь на Первой перспективной улице около вала.

По-видимому, в конце 80-х годов было закончено также строительство самого красивого и большого здания в городе — дома купца 1-й гильдии Маслова. "Дом превеликий, прекрасный и наилучший во всем Алексине",— пишет в своих записках А.Т. Болотов, побывавший в нем зимой 1792 года. К разработке проекта, а возможно даже и к строительству, привлекался, несомненно, крупный зодчий XVIII века, усвоивший, судя по декору пилястр его центральной части, манеры и вкусы московской архитектурной школы. Своим главным фасадом дом поставлен на красную линию Первой перспективной улицы. Как с фасада, так и с дворовой стороны здание как бы членится на три части. Особенно сильное впечатление, несмотря на ясно видимые позднейшие переделки, оставляет возвышающаяся с трехчетвертными пилястрами на рустованном цоколе центральная часть дома.

Выстроенный по плану 1769 года "изрядно и регулярно" Алексин, по свидетельству современников, на общем фоне многих других уездных захолустных городков империи сделался "совсем отменным" городом.

По данным на 1785 год в городе было выстроено 277 деревянных домов, в которых проживало 783 человека.

Об известном развитии производств после губернской реформы 1775 года свидетельствует также появление промышленных предприятий в городе шляпной фабрики в 1776 году на Радбужской стороне, в устье реки Мордовки, и большой полотняной мануфактуры Масловых на 48 станов. Последняя была заведена алексинскими купцами Ф.А. и И.А. Масловыми в 1795 г. Вначале здесь работало одновременно 159 человек, в том числе 79 наемных рабочих из жителей Алексинского и Тарусского уездов. Остальные 80 человек — крестьяне Масловых. из числа купленных ими на посессионном праве 512 душ в сельце Савлукове Алексинского уезда и в двух селениях Жиздринского уезда вместе с землей и лесными дачами на 6629 десятин, из которых доставлялись для фабрики зола и дрова. Основной капитал фабрики в начале XIX века оценивался в 30 тыс. рублей, а доход, как тогда считали, свыше 20 рублей на 100.

В уезде продолжала работать только одна Алексинская фабрика Лугининых. Дугненский и Дубненский заводы и возникшая в 60-х годах шелковая фабрика Милютиных после губернской реформы 1775 года по новому административному делению отошли к Калужской губернии. Сементиновский завод, принадлежавший Баташову, был уничтожен. ("Посессионное право" — право владения и эксплуатации рабочей силы (крепостных), земли и ее недр, закрепленных за промышленным предприятием и не отчуждавшихся от него. Владельцы - посессионеры считались "содержателями" предприятий, верховная собственность на казенные земли и крестьян сохранялась за феодальным государством.)

Пользуясь привилегиями, предоставленными "жалованной грамотой дворянству", отдельные помещики уезда в условиях дальнейшего развития товарно-денежных отношений и углублявшегося кризиса феодально-крепостнической системы пытаются заняться предпринимательской деятельностью.

В потребляющем уезде появляются три винокуренных завода: С.А. Хомякова на пустоши Горовке, с основным капиталом в 41.024 р. и годовым доходом до 8000 рублей, на котором работало 30 человек его крепостных; надворного советника Мины Лазарева при сельце Замарине, также с 30-ю рабочими-крестьянами села Першина и сельца Замарина, дававший при основном капитале в 12 тыс. рублей 4195 руб. ежегодного дохода; камер-юнкера Н.С. Гагарина в с. Афанасьеве с 50-ю человеками из крепостных того же села и основным капиталом в 36.262 рубля, приносивший в начале XIX века 5188 руб. дохода.

Для крестьян помещичье предпринимательство, наряду с увеличением барщинных дней, означало предельное напряжение всех сил и встречало с их стороны, как и в других районах страны, активный протест. В начале царствования Павла I, в 1797 г. у помещика с. Никольского Юрина дело дошло до открытого волнения, зверски подавленного прибывшим из Алексина эскадроном гусар.

К концу XVIII века Алексин с его валом перестал расти и расширяться. Все свободные места оказались застроенными. О прирезке новых кварталов в пределах городской черты не могло быть и речи. Взоры купцов и мещан обратились за вал, к соседним слободам служилых людей старых служб, ставших казенными крестьянами, а также к землям Рыбачьей слободы, находившейся с 1797 года в ведении Удельного ведомства. В связи с этим был разработан и утвержден в 1799 году новый план Алексина, предусматривавший включение в черту города слободы стрельцов и пушкарей. Жителей слобод стали понуждать к приписке в городские сословия или переселению на казенные земли по реке Бухторме, в надежде, что благодаря этому "очистятся места для построения купцам и мещанам, а с сим вместе прекратится ощущаемое купечеством в торговле помешательство и могут умножаться городские доходы". Однако желающих приписаться в гражданство города Алексина оказалось не так уже много. Без особых колебаний согласились на приписку занимавшиеся промыслами рыбаки и кузнецы. Первых оказалось 60 ревизских душ, вторых — 31. Из стрельцов нашлось всего 13 человек, а из пушкарей — "одна душа". 114 стрельцов и 85 пушкарей "по закоренелым обычаям называться стрельцами и пушкарями оставались" в прежнем их состоянии.

Дело затянулось на годы. Оказавшись в затруднительном положении, губернская администрация ограничилась предписанием алексинскому городничему об отводе только "впусте лежавших" мест в слободах, включенных по плану 1799 года в черту города. Купцы и мещане по-прежнему настойчиво требовали переселения стрельцов и пушкарей, заявляя о недостатке мест для строительства домов более чем 100 семействам, не имевшим якобы поэтому возможности "завести дарованных гражданам промыслов".

Проблему территориального расширения города разрешить тогда не удалось. Состоятельные городские обыватели, имевшие возможность строиться, поселялись в слободах на собственный страх и риск, покушаясь зачастую и на участки пушкарей, стрельцов и рыбаков. В связи с этим в 1826 году крестьяне-рыбаки Рыбной слободы подали коллективную жалобу с просьбой "удержать алексинских купцов и мещан от постройки в их слободе домов и от владения их землею".

Загребущие и цепкие руки богатых купцов тянулись и к городским землям. "Самовольно, без всякого на то согласия городского общества" занял весь берег Оки под Алексином лесом и постройками купец Маслов, так что "неудобно" было даже пройти. Заговорило об этом, разумеется "не общество", а оказавшиеся в затруднительном положении подрядчики, поставлявшие на Алексинскую пристань железо для Тульского оружейного завода с Урала.

Единым фронтом алексинские купцы выступали в начале XIX века против торговавших в розницу крестьян и иногородних купцов, останавливавшихся в слободах. Жалуясь в 1813 году на то, что продажа товаров в их лавках прекратилась совсем, а словесные обращения к земскому исправнику не дали никаких результатов, купцы потребовали через Магистрат от Земского суда, чтобы он "благоволил привоз и розничную продажу товаров иногородним пресечь и, буде таковые окажутся во означенных слободах, немедленно выслать оных и навсегда въезжать в те слободы с товарами для распродажи воспретить".

Немалую заботу купцам доставляла и торговля в самом городе. Хотя к началу XIX века в Алексине были построены 24 деревянных лавки, в основном на "общественный счет", для продажи различных товаров, культура торговли оставалась по-прежнему низкой. Наблюдавший за порядком продажи съестных припасов гласный Городской думы Азимов заявлял Магистрату в январе 1812 г., что "торгующие мясами за чинимыми от той думы воспрещения ми продают оные на непристойных местах среди самой площади и на улицах открыто на столах, а выстроенные для сего лавки не все занимаются, что и следующего городу дохода не получается". Когда же он попытался навести порядок, как того требовал указ 1803 года, то, по ею словам, алексинский купец П.Т. Золотарев, "будучи в озарте, с буйством начал его ругать лично шельмою, канальею", "произнося ему, Азимову при том такие слова, что, де, вы — дураки, сукина сына слушаетесь". В последнем гласный усмотрел "сомнение нащет правительства, потому что он ему объяснил причины, почему и кто запрещает чинить таковую мяс продажу".

Яркая в бытовом плане картина, не лишенная объективности, несмотря на разыгравшиеся страсти, свидетельствует, что купцы следили друг за другом не менее зорко, чем за иногородними.

Как и раньше, наиболее прибыльной для алек-синских купцов в XIX веке оставалась торговля строевым лесом. Вне всякой конкуренции здесь оказались богачи Масловы. Большинство же купцов и торговавших мещан, как и прежде, занималось скупкой у крестьян на торгу и по деревням хлеба, сырых кож, заячьих шкурок, мерлушки и пеньки. Обработанную пеньку "на рижский брак" отправляли в Петербург, а паклю — "в низовые города". Остальное сбывалось на тульском и калужском рынках. В торговом ряду местными купцами продавались привозившиеся из Тулы рассчитанные на состоятельного покупателя шелковые, шерстяные и бумажные ткани, а также сахар, чай, кофе, различные пряности, соленая рыба, воск, мед, свечи и изделия из железа. Наиболее оживленная торговля бывала в базарные Дни по понедельникам и четвергам, а также накануне, когда съезжались окрестные крестьяне с "деревенскими произведениями" и "домашними скотами". Небольшие базары собирались в крупных селах. Кроме того, в городе два раза в году устраивались пятидневные ярмарки.

Занимаясь торговлей, некоторые купцы, подобно Масловым, в начале XIX века часть своих капиталов пытались переключить в сферу промышленной деятельности. Однако несмотря на наличие дешевого товарного сельскохозяйственного сырья, поступившего на рынок от крестьянского хозяйства, обрабатывающая промышленность в городе развивалась довольно слабо. Успешно пошло дело у Масловых, располагавших капиталами и сумевших воспользоваться даровой рабочей силой крепостных крестьян на посессионном праве.

Заведенный алексинским 3-й гильдии купцом Т.И. Золотаревым сальный "завод" в 1802 г. с одним рабочим-крестьянином Калужской губернии влачил жалкое существование. В расчете на массового потребителя продолжали работать в городе 18 кузниц.

Заметное оживление в экономической жизни города, связанное с дальнейшим развитием капитализма в стране, обусловило некоторый прирост населения и строительство трех новых каменных зданий в городе перед войной 1812 года: богадельни купцом Масловым в 1802 году, кладбищенской Троицкой церкви в 1805 г. и нового Успенского собора в 1808—1813 годах, рядом со старым, на капиталы того же Маслова, сумевшего, благодаря своим связям, привлечь к разработке проекта здания, по-видимому, известного в свое время архитектора, принадлежавшего к московской архитектурной школе выдающегося русского зодчего Казакова.

Но все эти дела в жизни небольшого города, как и всей страны, заслонила разразившаяся "гроза две надцатого года" с поднявшейся волной патриотизма, когда все алексинцы своей выдержкой и трудом обеспечили бесперебойное снабжение и связь с тылом армии Кутузова, преградившей, после ухода из Москвы, дорогу Наполеону в южные районы России.

Осенью 1812 года фронт оказался в 50 верстах от города. С Алексинского уезда к этому времени по манифесту от 6 июля 1812 года было собрано 1178 ополченцев, поступивших в большинстве своем под командование начальника 4-го пешего казачьего полка Тульского военного ополчения алексинского дворянина Сергея Павловича Бобрищева-Пушкина. Возглавляемый им полк с 5 сентября по 7 ноября 1812 года охранял от мародеров наполеоновской армии правый берег Оки от Алексина до Тарусы.

Сознавая необходимость борьбы с наполеоновскими полчищами до полного их разгрома, представители всех классов, при различном понимании политических целей борьбы, в едином патриотическом порыве сделали немало различных пожертвований.

Алексинские мещане и купцы в те дни собрали на покупку волов и содержание военного госпиталя в Туле свыше 1000 рублей, не считая различных взносов натурой для ополчения, полевого почтамта, на корм армейским волам и всех тех расходов, которые несли жители городов по бесплатному продовольствию проходивших воинских команд, беженцев и партий военнопленных.

Радушно встречали и принимали алексинцы беженцев и раненых, оказывая им всяческое содействие продовольствием, одеждой, а нередко и деньгами. Инициатива и дружные усилия жителей города по устройству из собранных отовсюду лодок понтонного моста обеспечили быструю переправу через Оку огромному людскому потоку, направлявшемуся осенью 1812 года с запада и к Калуге, а также бесперебойную связь фронта через Рязань с Петербургом. С момента вступления армии Наполеона в оставленную Москву тогдашние городничий Кондырев и городской голова Маслов, остававшиеся в городе после эвакуации уездных учреждений в Ефремов, организовали усиленную охрану города, его предместий и переправы. Каждую ночь из жителей наряжались караулы по городу, а к перевозу через Оку выставлялся пикет из 30 человек с ратническими пиками. Вооруженные саблями, охотничьими ружьями, а некоторые просто топорами и косами, алексинцы,— вспоминал два десятилетия спустя Маслов,— "готовы были встретить врага и защищать Родину до последнего дыхания".

После окончания Отечественной войны 1812 года жизнь алексинских обывателей, казалось, снова вошла в круг обычных занятий и помыслов (для большинства) о хлебе насущном. Как памятное событие этого времени первый историк Алексина — Афремов отметил лишь проезд через город в 1817 году "кочующего тирана" Александра I, остановившегося в доме богача Маслова. В этом же доме в 1837 году останавливался поэт В.А. Жуковский, сопровождавший наследника престола, будущего царя Александра II.

Но, пожалуй, не меньшее впечатление оставило в умах "верноподданных" алексинских обывателей восстание декабристов 1825 года, о котором в черные дни николаевской реакции могли говорить с оглядкой и полушепотом. А говорить, бесспорно, говорили — одни со страхом и осуждающе, другие — с сочувствием, так как двух декабристов — братьев Николая Сергеевича и Павла Сергеевича Бобрищевых-Пушкиных, сыновей начальника 4-го казачьего полка Тульского ополчения, активного участника войны 1812 года С.П. Бобришева-Пушкина, знали не только в родовом их именин сельце Егнышевке, но и в городе. Отец их, по-видимому, больше жил в Алексине, чем в Егнышевке. Во всяком случае, здесь ему вручались городничим и предводителем дворянства в 1826 и 1827 годах письма как от детей, так и от декабриста Нарышкина.

Кроме Бобришевых-Пушкиных, с Алексинским уездом, с селом Спас-Кониным был связан еще один декабрист А.Н. Фролов.

Борьба, начатая дворянскими революционерами с царским самодержавием и крепостничеством, несмотря на реакцию, продолжалась и развивалась, так как кризис феодальной системы хозяйства с каждым годом становился все острее и глубже. Критическим оказалось в этих условиях положение посессионной промышленности. Подобно другим крепостническим предприятиям, стала клониться к упадку масловская мануфактура в Алексине.

Яркой страницей в истории этой мануфактуры за последние десятилетия ее существования явилась упорная многолетняя борьба за освобождение от крепостного ига приписных к ней крестьян. Масловы заставляли работать крестьян не только на своей алексинской мануфактуре, но эксплуатировали их также на работах, "не принадлежащих к фабрике". В связи с этим крестьяне-рабочие в конце 20-х годов подали жалобу властям. По решению высшего судилища империи — Сената они снова были "утверждены при фабрике".

Дела мануфактуры в это время шли все хуже и хуже. Ссылаясь на бездействие фабрики, крестьяне, "утверждаемые, как заявлял их владелец Иван Маслов, неблагонамеренными людьми в мечтании о вольности", несмотря на решение Сената, подали новую жалобу губернскому прокурору. Дело снова дошло до Сената, предписавшего и на этот раз указом 30 апреля 1833 года "оставить крестьян в фабричном владении, подтвердив Масловым, чтоб в управлении ими руководствовались на сей предмет узаконениями". В интересах владельцев этим же указом предлагалось произвести экзекуцию "от квартировавшей в уезде 12-й артиллерийской бригады и разместить по дворам в сельце Савлукове и деревне Горянковой воинскую команду", пока "не обратятся к фабричным занятиям". Немало было исполосовано крестьянских спин, прежде чем, наконец, добились от них объявления о том, что приговором уголовного суда "остались довольны".

Наследница Масловых — Е.И. Маслова-Бенардаки — "по изменившемуся ходу мануфактурной промышленности", находя предприятие убыточным "от продолжения действия на фабрике состоящими при ней посессионными людьми, оказавшими неоднократно фабрикантам беспокойство", заявила о своем намерении "завести на ней машины и содержать оную на коммерческом основании". Крестьян же просила взять "в казенное ведомство". Желание ее было вскоре удовлетворено. Мануфактура была продана некоему Попову, но в новых условиях быстро прекратила свое существование.

При аналогичных обстоятельствах в конце 1840-х годов была ликвидирована вторая посессионная полотняная "фабрика" Бравиной в селе Немцове, заведенная в 1808 году братьями Ливемцовыми.

Доживала также своё вотчинная мануфактура (суконная фабрика Васильчиковых в селе Подмоклом).

Перспектива существовала только у промышленности, ориентировавшейся на вольнонаемный труд. По данным на 1837 год в Алексине считалось 6 предприятии, на которых работало по найму 22 человека: 5 — на пивоваренном заводе, 11 — на четырех салотопенных и 6 — на кирпичном. К 1850 году появился еще новый кожевенный "завод" у купца Золотарева. Владельцами всех этих мелких предприятий являлись местные купцы и мещане. Вся продукция их реализовывалась в Калуге и самом Алексине.

По официальным данным в 1852 году алексинские салотопенные "заводы" выработали товара на сумму 2450 рублей, кирпичный — на 450 рублей, пиво варенный — на 600 рублей и кожевенный — на 3800 рублей.

Бытовые нужды городского населения в 30-х годах XIX века удовлетворялись 5 портными, 5 сапожниками, 3 столярами, 2 печниками, 2 малярами, 3 стекольщиками, 1 лудильщиком, частично кузнецами.

Главными предметами торговли местных купцов во второй четверти XIX века, как и раньше, оставались хлеб и лес.

Обороты видных купцов этого времени Азимова, Рыкалова и других, занимавшихся скупкой и продажей хлеба в самом Алексине, в конце 30-х годов обставляли до 47 тыс. рублей, а лесоторговца и фабриканта Маслова — до 90 тыс. рублей, т. е. нередко намного превышали оборот всех трех (во второй четверти XIX века) алексинских ярмарок. (В 1837 году он составил 70.365 руб.).

Мелкие торговцы и мещане занимались перекупкой доставлявшихся по Оке на судах соли, дегтя, алебастра и перепродажей их на селе. "Беднейшие же из мещан, — отмечал в 1837 году губернатор, — достают себе пропитание работами по найму у разных лиц, а весною занимаются скоблением леса и осенью нагрузкою на суда и складкою с оных товаров, привозимых из Тулы и из низовых губерний, на здешней пристани реки Оки".

Несмотря на "ничтожность торговли", верней покупательной способности городского населения, в Алексине в конце 30-х годов XIX века насчитывалось 35 лавок, из них с красным товаром — 4, хлебных — 22, овощных — 4, мелочных при домах — 3. Процветала торговля спиртными напитками в 7 питейных домах, 3 погребах с виноградными винами, 3 трактирах и 1 харчевне. (В начале века в городе было 5 питейных домов и три так называемых выставки).

Со второй четверти XIX века, после неоднократных понуждений со стороны вышестоящих властей, начинают приниматься кое-какие меры к благоустройству города, его улиц и площадей. К этому, по-видимому, кроме жителей города, привлекли и судовладельцев, пользовавшихся алексинской пристанью, обязав их подвозить камень для мостовых. Пытались также замостить утопавшую в грязи и навозе улицу Стрелецкой слободы, входившей по плану 1799 года в черту города, силами проживавших на ней экономических крестьян.

"Экономические крестьяне, находящиеся в заведывании Алексинского земского суда, — писал городничий в 1830 году губернатору, аргументируя необходимость этой работы, — содержат в домах своих постоялые дворы, с которых, стекая, навоз и всякая нечистота растворяются вместе с грязью и особенно после дождливого времени весьма долго не высыхают, так что и самой проезд чрез ту слободу, состоящую на тракте большой дороги, бывает затруднителен и проезжающим неудобен, тогда как камень, употребляемый на помощение улиц, имеется в здешнем городе почти во всех местах в достаточном и изобильном количестве, да и возка оного по самому близкому расстоянию не может составить ни малейшего затруднения". Вопрос, однако, был отложен в связи с тем, что большинство жителей слободы "по случаю неурожая 1826 года" оказалось "не в силах" не только выстлать камнем участки против своих домов, но и прокормить себя, накопив к началу 1830 года недоимок на 7800 рублей.

К 1837 году в старой черте города из 9 существовавших тогда улиц и переулков были замощены 2 главных улицы, 2 переулка, торговая площадь. Кроме того, заканчивались арестантами из тюрьмы работы по заравниванию остатков старого крепостного рва и расширению за счет этого площади у соборов.

Несмотря на принимавшиеся противопожарные меры, строительство специальной пожарной избы в 1822 году и создание девяти "общественных" колодцев, жители города и городское хозяйство несли по-прежнему значительный ущерб от огня. Большой пожар случился в городе в 1831 году, во время которого сгорело 58 домов, т. е. не менее 1/5 части тогдашнего жилого фонда.

Но и после такого опустошительного пожара основная часть жителей города, за недостатком средств, а иногда и в силу предрассудка о вредности каменных построек для постоянного жилья, продолжала строить деревянные дома. Единственным значительным каменным зданием в Алексине, выстроенным после пожара в 1837 году, был дом купца Азимова (теперь здание райкома партии).

Раньше, чем в других уездных городах губернии, в Алексине появились первые начальные школы. В торжественной обстановке 5 августа 1824 года было открыто в городе приходское училище. Три года спустя начались занятия в уездном училище. И при пожертвовании частных лиц, положение обоих училищ было крайне тяжелым. Все держалось на энтузиазме учителей и отдельных поборников просвещения. Училища долгое время не имели даже своих зданий. В приходском училище один учитель занимался с 65 учениками.

Учитывая практическую необходимость городского населения в начальном образовании, царское правительство стремилось использовать школы для упрочения идеологических позиций крепостничества и самодержавного строя.

Именно поэтому в уездном училище больше все го отводилось времени преподаванию "Закона божьего", что, по мнению властей "приохочивало учащихся к частому посещению храма божьего и служило к образованию их нравственности в духе православия", то есть в духе рабской угодливости перед власть имущими и самодержавием.

Но и при всем этом кругозор человека, выучившегося читать, расширялся. Пытливые и "беспокойные" натуры не только начинали прозревать, но и раскрывать глаза другим на все мерзости жизни тогдашней "рассейской действительности". Накануне освобождения в 1858 году, когда в уезде "своевольство крестьян" стало "обнаруживаться с особенной силой", в подобной роли, или, как писал предводитель дворянства, "главным подстрекателем" выступил алексинский мещанин Андрей Черепецкин, прошедший курс в подобном училище.

Во второй четверти XIX века произошли также некоторые сдвиги в области медицинского обслуживания населения. В городе появилась больница. Однако смертность в Алексине, не говоря уже об уезде, продолжала оставаться высокой. В 1836 году, например, умерло 43 мужчины и 32 женщины, а родилось 46 мальчиков и 46 девочек.

Призрак голодной смерти встал перед большей частью населения города в неурожайном 1840 году. По сдержанному замечанию Афремова в тот год "все жители повержены были в ужасное горестное состояние", от которого потом оправлялись годами.

В общем, несмотря на удобное географическое положение, Алексин, сжатый на своих 125 десятинах казенными слободами, оказался обреченным в условиях феодализма на бесперспективное прозябание.

Наследие этой эпохи наложило определенный отпечаток на развитие всех сторон городского хозяйства и в последующий период.

 

 

В ДНИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОИНЫ

Мирная жизнь граждан Алексинского района, как и всех советских людей, была нарушена вероломным нападением гитлеровской Германии на Советский Союз, и в особенности хозяйничаньем фашистов в период временной оккупации района с 30 октября по 17 декабря 1941 года.

За сравнительно короткое пребывание фашистских бандитов в Алексинском районе население пережило много ужасов.

За два месяца население временно оккупированной части района было полностью ограблено. При отступлении фашистами были сожжены 13 деревень, значительная часть города и рабочих поселков.

В колхозах района немецко-фашистские захватчики уничтожили 99 животноводческих построек, 794 жилых дома. В самом Алексине они сожгли и разрушили 369 домов, в числе которых были районная библиотека, больница, дом соцкультуры, школы, типография, помещение райкома КПСС, парткабинет, помещение райвоенкомата и районного отделения МВД, сберегательная касса и др.

По неполным подсчетам в результате немецкого хозяйничанья в районе погибло 2798 лошадей, 5273 головы крупного рогатого скота, 1726 свиней, 6379 овец, 29600 кур, гусей и уток, 1300 пчело-семей, истреблено 7280 тонн хлеба и много тысяч тонн фуража.

С приходом немцев начались массовые убийства населения района.

Захватив Алексин, немецко-фашистские солдаты, угрожая оружием, стали выгонять беззащитных людей из траншей и убежищ, а перед одним из самых больших убежищ города, в котором находились в основном женщины и дети, бросили даже гранаты. Расставленные всюду патрули среди бела дня, как бандиты в стародавние времена на большой дороге, снимали с появлявшихся на улицах города граждан все, что только им приглядывалось и особенно теплые вещи. По рассказам очевидцев как-то под вечер два фашистских солдата, собрав и выстроив маленьких детей, стали водить их, сопровождая сзади с автоматами наизготове, по дорогам с тем, чтобы убедиться, заминированы они или нет.

Кошмарную ночь пережили жители поселков Пристань и Мышега в дни Великого праздника Октября, когда были расстреляны фашистскими извергами многие ни в чем неповинные мирные советские граждане, мужественно встретившие и самую смерть. Никогда не забудут на Мышеге и в Алексине патриота-комсомольца Костю Карпова, который и под наведенными дулами фашистских автоматов заявил убийцам:—"Стреляйте, гады! Всех не перестреляете, за кровь советских людей вам отомстят!" '. Менее чем за двухмесячное свое пребывание в районе фашисты повесили и расстреляли больше 150 человек мирных советских граждан.

Вследствие временной оккупации промышленные предприятия района прекратили свою работу и на длительный срок вышли из строя.

Народному хозяйству Алексинского района за время оккупации был нанесен материальный ущерб больше чем на 100 миллионов рублей в довоенных ценах.

Напряженные бои разгорелись в районе Алексина со второй половины ноября 1941 года, когда бронетанковые части Гудериана начали новое наступление на Тулу и Тульский промышленный район, ставя своей конечной целью захват столицы нашей Родины — Москвы.

3 декабря 1941 года алексинская группировка немцев, предприняв сильные атаки в районе Алексина, с своей стороны попыталась начать наступление по направлению к Московско-Тульскому шоссе на соединение с веневско-каширской группировкой, но встретила героическое сопротивление 238-й дивизии, которой командовал полковник Коротков, и уже на второй день боев была отброшена на исходные позиции. Тем самым были сорваны планы гитлеровского командования по окружению Тульской группировки войск Красной Армии, ликвидации тульского узла сопротивления и захвату дороги на Москву.

"Бойцы и командиры 238-й стрелковой дивизии,— писало 8 декабря 1941 года командование дивизии Тульскому обкому партии,— стойко защищают нашу Родину и препятствуют окружению защитников нашей славной Тулы. 47 суток отбиваем яростные атаки озверелого фашизма, который стремится перехватить дорогу Тула — Серпухов и разъединить нас с Вами, но каждым раз отражается с большими для него потерями.

В ожесточенных боях дивизия сдерживает и наносит большие поражения трем дивизиям (52, 131 и 230).

Мы разгромили 260-ю немецкую дивизию, нанесли тяжелое поражение 131-й австрийской дивизии, а на днях в боях 3 и 4 декабря уничтожили целиком 432-й полк и батальон 437-го полка 131-й австрийской дивизии.

Попытка немцев соединиться с Веневской группой не удалась. Наши истребители и минеры своевременно заградили путь, враг был разбит и отброшен. Путь Серпухов — Тула свободен. Желаем Вам, дорогие товарищи, успеха. С Вами вместе будем биться рука об руку до окончательной победы. Победа близка, враг скоро побежит".

И действительно, вскоре начались наступательные бои на подступах к городу. Исход сражения за Алексин решили бои 15 и 16 декабря, которые проходили наиболее успешно. Только за 16 декабря нашими частями было освобождено от фашистских захватчиков 6 населенных пунктов, взято 18 орудий и много других трофеев.

В районе Алексина противник сильно укрепил передний край своей обороны. Между отдельными населенными пунктами им были вырыты окопы, построены утепленные блиндажи. Все это было загорожено проволокой. На расстоянии двух километров за передним краем имелась вторая укрепленная линия. В окружающих город лесах и в самом Алексине противник держал свои резервы, и все пространство вокруг города простреливалось артиллерией, минометами, пулеметами. Частями Советской Армии была поставлена задача ликвидировать укрепленный пункт сопротивления противника, уничтожить его живую силу и освободить город.

При активных действиях артиллерии бой за Алексин длился три дня. В первый день немцы оказывали сопротивление, и населенные пункты по несколько раз переходили из рук в руки. На второй день гитлеровцы стали подтягивать свои резервы. Советские войска произвели усиленную разведку, сделали перегруппировку сил, точно определили огневые точки противника и пути обхода опорных пунктов, после чего ночью перешли к операциям.

Поддерживая наступающие пехотные части, артиллеристы Ткаченко и Максименко произвели несколько огневых налетов, уничтожив опорные пункты вражеского сопротивления. В это же время стрелковые подразделения обходили укрепленные пункты, выкуривали оттуда фашистов на мороз и расстреливали их.

"Упорный бой,— писал участник боев за город полковник Воробьев,— разгорелся в районе села "Б", где наступали подразделения командира Иванова. Здесь противник применил огнеметы, но наши бойцы удачно обошли эти места, не приостанавливая движения.

В то время, когда мелкие группы бойцов били фашистов в населенных пунктах, основные силы двигались к городу. В результате удачной маневренности к исходу третьего дня укрепленные узлы сопротивления, лежащие впереди Алексина, были почти все разгромлены. Было освобождено от гитлеровцев 22 населенных пункта. Отряд Капустянского вышел на западный берег Оки, а южнее ударило подразделение тов. Артемьева и вышло на железную дорогу в двух с половиной километрах от города, после чего противник стал поспешно отходить от Алексина. Наши войска беспощадно его истребляли. Город был освобожден от оккупантов".

По предварительным данным, сообщенным Совинформбюро 17 декабря 1941 года, при занятии города были захвачены следующие трофеи: орудий— 73, танков—6, танкеток — 2, тягачей — 7, автомобилей— 265, мотоциклов—16, минометов — 58, пулеметов — 56, автоматов — 47, винтовок — 397, винтовочных патронов — более 700.000, мин — 4000, лошадей — 110. В районе города Алексина немцы потеряли только убитыми 1000 солдат и офицеров.

Развивающегося наступления не остановили ни снежные заносы, ни свирепые метели.

Гитлеровцы пробовали предпринимать в районе Алексина "психические" контратаки, однако из этого ничего не вышло. 18 декабря немцы предприняли на правом фланге три таких контратаки, бросая каждый раз по 100—200 автоматчиков, но наши бойцы всякий раз встречали их дружным огнем из пулеметов и винтовок.

Большую часть врагов наши бойцы уничтожали, остатки фашистских полчищ гнали на запад, освобождая один населенный пункт за другим.

В период Великой Отечественной войны и среди уроженцем Алексинского района немало нашлось бойцов и командиров, подлинных патриотов своей Родины, показавших на фронте борьбы с гитлеровскими захватчиками образцы мужества и героизма.

Восемь человек алексинцев — Герои Советского Союза. Это звание присвоено им за образцовое выполнение заданий командования, за героические подвиги, совершенные в боях с фашистскими захватчиками, за проявленные храбрость и мужество, готовность к самопожертвованию ради счастья своего народа.

Среди них: Бычков Николай Васильевич, бывший колхозник с/х артели имени Ленина Сашкинского сельсовета, проявивший храбрость и мужество в 1944 году в исторической битве за Днепр (в настоящее время находится в рядах Советской Армии).

Филатов Иван Андреевич, также бывший колхозник с/х артели им. Буденного Борисовского сельсовета. Великая Отечественная война застала его в авиационном училище имени Чкалова. В 1943 году на Воронежском фронте, будучи летчиком, под сильным зенитным огнем противника он лично уничтожил несколько танков, автомашин и много живой силы противника. Подобных вылетов Филатов сделал немало, за что ему и было присвоено звание Героя Советского Союза. Сейчас в звании майора Филатов продолжает службу в Советской Армии.

Воронков Владимир Романович, будучи летчиком, в 1944 году во время жестоких боев в Венгрии на одном железнодорожном узле под венгерской столицей разбил ночью восемь эшелонов противника с боеприпасами. Он совершил 400 боевых вылетов в тыл врага, каждый раз нанося гитлеровцам большой ущерб, за что ему и при-сноено звание Герои Советского Союза. После войны тов. Воронков окончил Тульский механический институт и сейчас работает директором одной из РТС Сибири.

Агеев Иван Александрович, в прошлом колхозник с/х артели имени Орджоникидзе Спас-Конинского сельсовета. Майор Агеев в числе первых форсировал Днепр и под ураганным огнем противника переправил на противоположный берег орудия и снаряды. Избрав выгодную позицию, артиллеристы Агеева подавили огневые точки противника и в течение трех суток прикрывали огнем наши части, форсировавшие Днепр. Тов. Агеев совершил немало и других героических подвигов. Жители Киева часто после освобождения города от фашистов встречали т. Агеева (уже подполковника), на груди которого блестели Золотая звезда Героя Советского Союза и другие ордена и медали. Много вражеской техники и сотни фашистских мерзавцев бесславно пали от снарядов, посылаемых дивизионом тяжелых орудий, которым умело командовал т. Агеев. Тов. Агеев и поныне служит своей Родине.           

Романов Петр Ильич, бывший колхозник с/х артели имени Буденного Борисовского сельсовета. Погиб в апреле 1945 года при выполнении с группой бойцов боевого задания командования. Пробравшись в расположение вражеских войск, чтобы нанести им удар с тыла, капитан Романов был ранен в самом начале боя встретившимся противником. Превозмогая боль, Романов приподнялся и бросил во врагов последнюю гранату, после чего автоматная очередь гитлеровца пронзила грудь советского патриота. Мстя за погибшего командира, бойцы с еще большей яростью бросились на врага. Вскоре подошло подкрепление, и наши части перешли в решительное наступление. Романову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Николаев Георгий Георгиевич, сын колхозника с/х артели имени Калинина Сотинского сельсовета. Будучи летчиком-истребителем, уничтожил много вражеской техники и не одну сотню фашистских солдат и офицеров, за что ему и присвоено звание Героя Советского Союза. В боях за Родину пал смертью храбрых.

Поляков Павел Яковлевич, уроженец дер. Кострово, Преснецовского сельсовета. Провел 120 штурмовок врага и 25 воздушных боев. На Орловско-Курском направлении в поединке с "Хейнкелем-Ш" Поляков подошел к врагу на 20—30 метров и дал по нему пушечно-пулеметную очередь. В это время по самолету Полякова открыл огонь вынырнувший из-за облаков вражеский истребитель. Самолет вспыхнул. Тогда Поляков направил горящую машину на "Хейнкель" и отсек ему хвост. Немецкий самолет рассыпался в воздухе, а Поляков благополучно выпрыгнул с парашютом. Звание Героя Советского Союза присвоено за умелое проведение многократных воздушных боев с противником. Тов. Поляков погиб в боях за счастье своей Родины.

И, наконец, верная дочь своего народа Поливанова Мария Семеновна, уроженка дер. Нарышкино Даниловского сельсовета. Обучалась в Спас-Конинской семилетней школе, которая теперь носит ее имя. Имя отважной героини присвоено одной из новых улиц города Алексина. Окончив в 1941 году снайперскую школу Коминтерновского района г. Москвы, Мария Поливанова добровольно пошла на фронт вместе с подругой Наташей Ковшовой.

В жестоком бою утром 14 августа 1942 года две подруги, находясь на самом ответственном участке, вели меткий огонь, истребив за несколько часов более 40 фашистов.

Рассвирепевшие гитлеровцы открыли по ним ураганный минометный огонь. В группе осталось трое: Маша, Наташа и Новиков, который оставшись живым, рассказал об этом подвиге.

Все трое были ранены. Красноармеец Новиков, раненый в обе руки, не мог стрелять. Маша перевязала ему раны и приказала ползти кустами на командный пункт. Когда немцы подползли вплотную, они увидели двух девушек, истекающих кровью, но в это время девушки из оставшихся четырех гранат две бросили в немцев и убили около десятка фашистов. Придвинувшись еще ближе, гитлеровцы нашли на окровавленной земле двух девушек, лежащих без движения. Один из фашистов ткнул Наташу ногой. "Маша!" — подала сигнал Наташа, и неожиданно девушки приподнялись. В ту же секунду два оглушительных удара слились в один. Клочья гитлеровцев взлетели в воздух. Погибли и Маша, и Наташа. Погибли вместе, гордые, непобежденные Им посмертно присвоено звание Героев Советского Союза. Они навечно занесены в списки роты, в которой служили, и каждый день на поверке гвардейцы чтут их светлую память.

Свято хранят память о Марин Поливановой и в Спас-Конино. Когда подходишь к зданию Спас-Конинской семилетней школы, то прежде всего бросается в глаза мемориальная доска с начертанными на ней золотом словами: "В этой школе с 1931 гола по 1937 год училась Мария Поливанова, геройски погибшая в борьбе с немецкими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941 —1945 гг.".

Ежегодно в Спас-Конинской школе проводятся сборы и беседы, в которых учителя подробно рассказывают учащимся о жизни Поливановой. Учителя и учащиеся гордятся тем, что школа носит имя прославленной героини. Часто рассказывает о подвиге Поливановой на занятиях по истории и конституции школьникам директор школы заслуженный учитель школы РСФСР В.М. Юрков.

Обаятельные образы девушек-патриоток показала писательница Чертова в своей повести "Девушка в шинели". Эта книга пользуется большим почетом в Алексинском районе.

Трудящиеся района гордятся своей героиней, прославившей на века свой район, свое село и свою школу.

В те дни, когда часть территории Алексинского района оказалась оккупированной гитлеровскими бандами, население сел и деревень, не занятых фашистами, оказывало всяческое содействие и посильную помощь фронту. Зимой 1941—42 года в селе Юдинках по инициативе общественности было организовано производство зимней обуви (валенок) для бойцов Советской Армии.

В колхозе имени Шевченко регулярно работала кузница, где производилась оковка саней. На протяжении всего военного периода периодически проводился сбор теплых вещей для фронта.

Начиная с 1943 года, стала проводиться подписка на танковую колонну.

Алексинский район освобождала от немецких оккупантов 238-я стрелковая дивизия, получившая потом за успешные боевые действия звание гвардейской. С этой гвардейской дивизией алексинцы наладили связь и поддерживали ее на всем протяжении Отечественной войны.

За период войны представители из Алексина неоднократно бывали в отдельных подразделениях этой дивизии, отвозили теплые вещи, подарки и в ответ получали благодарность и железное слово бойцов и командиров — биться с врагами до победного конца.

Восстановительные работы как в городе, так и в районе начались сразу же после ухода немцев. Зимою были восстановлены здание РК КПСС (Советская № 2), здание РК ВЛКСМ (Советская № 4), средней школы (Советская. № 36), райвоенкомата, театра, семилетней школы, магазинов и т. д. На месте бывшего здания типографии и библиотеки был отстроен жилой дом (Советская № 6), построен жилой дом по Советской № 1. Бывшее здание милиции переоборудовано под швейную фабрику, а на том месте, где была почта, выстроено новое кирпичное, двухэтажное здание, тоже для размещения почтового отделения, раза в три превышающее по своим размерам кубатуру и площадь прежнего здания.

За последние годы восстановлены, благоустроены и частные дома.