(октябрь 1941 г. — апрель 1942 г.)
«Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны
и партизанки! На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить
грабительские полчища немецких захватчиков... Великая освободительная миссия
выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии!»
(Сталин)
К 4—5 декабря 1941 года немецко-фашистская армия почти на всём
советско-германском фронте вынуждена была перейти к обороне.
Кончился первый этап Великой Отечественной войны советского народа против
немецких захватчиков. Части Советской Армии, измотав противника в активных
оборонительных боях, повсеместно начали захватывать инициативу в свои руки и
переходить в наступление.
БОЙ ЗА КРЮКОВСКИЙ ПЛАЦДАРМ
Для разгрома немецких войск на решающих участках фронта требовалось прежде всего
обрубить вражеские клинья.
Наиболее острый клин немцев, врезавшийся в близкие подступы столицы, находился
на волоколамском направлении. Здесь немецким войскам удалось занять чрезвычайно
выгодный рубеж, могущий служить трамплином для прыжка на Москву и одновременно
дающий возможность создать крупный узел сопротивления. Это был район Каменка —
Крюково, так называемый Крюковский плацдарм северо-западнее Москвы.
Группировка фашистских войск, действовавшая на клинском направлении, соединилась
здесь с группировкой, действовавшей на волоколамском направлении.
Понимая, какое огромное значение приобрел крюковский рубеж, немецкое
командование сосредоточило здесь 35-ю пехотную и 5-ю танковую дивизии. До
шестидесяти танков находилось только в одном Крюкове.
Немцы приняли все меры к тому, чтобы укрепиться в этом районе. Большое село
Крюково сплошь состояло из каменных построек, и немцы быстро приспособили их под
доты и дзоты. Танки зарывались в землю и располагались в засадах между
постройками. Подвалы зданий превращались в укрытия, а окна и двери — в амбразуры
для противотанковых орудий и тяжелых пулемётов. Между Крюковым и Каменкой были
кирпичные заводы, которые немцы основательно приспособили к обороне. Все
танкодоступные подступы к укрепленному району были густо минированы и насыщены
противотанковыми средствами.
Политико-моральное состояние солдат и офицеров 35-й пехотной и 5-й танковой
дивизий характеризовалось в сводках штаба нашей армии следующим образом:
«1. Планы германского командования, решившего во что бы то ни стало, не считаясь
ни с какими потерями, взять Москву, подрывают физические и моральные силы
германской армии, которая постепенно теряет свое численное превосходство и уже
начала терпеть неудачи на других участках фронта.
2. Недостаточное снабжение немецкой армии заставляет командование прибегать к
искусственным мероприятиям. В солдатах же голод и холод порождают мародёрство.
В этом отношении интересно свидетельство солдата 13-го моторизованного полка 5-й
танковой дивизии Эрвина. Вот что он писал своему брату: «Машин у нас осталось
очень мало. За последнее время положение с машинами ещё более ухудшилось. Мы
здесь сидим и ищем что-нибудь поесть. Как мы достаем пищу — трудно себе
представить: у русских мирным путём ничего не достанешь. У них ещё осталось
немного кур, но мы их скоро всех поедим, а в остальном как мы живем — сам
знаешь. Одна надежда, что скоро вернёмся домой».
Ликвидировать Крюковский плацдарм, созданный врагом, — таков был приказ
Народного Комиссара Обороны товарища Сталина.
Сковав противника в районе Крюково — Каменка активной обороной, части армии
Рокоссовского начали подготовку к ликвидации оборонительного рубежа немцев.
3 декабря генерал-лейтенант Рокоссовский приказал:
«8-й гвардейской стрелковой дивизии с 1-й гвардейской танковой бригадой и Н-ской
кавалерийской дивизией подчинить себе все части, находящиеся в районе Крюково,
упорно оборонять рубеж Алабушево — восточная окраина Арское — западный район
Крюково.
Возлагаю персональную ответственность за крюковское направление на командира 8-й
гвардейской стрелковой дивизии».
Несмотря на потери, понесенные этими частями в оборонительных боях, их сил было
достаточно для того, чтобы поставленную высшим командованием задачу выполнить
наступательными действиями.
Первые дни наступления на Крюковский плацдарм не дали решающих результатов.
Немцы продолжали упорно оборонять район Крюково — Каменка. Всё дело было в том,
что атака Крюково—Каменка, начатая с утра 4 декабря, была проведена без
достаточной артиллерийской подготовки. Огневые точки врага не были подавлены.
Немцы встретили наши части мощным артиллерийским, танковым, противотанковым,
миномётным и пулемётным огнем. В этот день овладеть Крюковым не удалось.
Не меняя плана атаки, командование решило повторить ее в ночь на 5 декабря.
1-й гвардейской танковой бригаде приказано было все танки рассредоточить в
боевых порядках наступающей пехоты. В резерве командования бригады оставалось
только четыре танка, из них три лёгких Т-60.
Атака района Крюково — Каменка в ночь на 5 декабря не имела успеха. В этом
ночном бою 1-я гвардейская танковая бригада, скованная ограниченными задачами,
потеряла подбитыми два КВ, четыре Т-34 и три Т-60. Из них семь танков было
эвакуировано, а два оставалось на поле боя.
Танк Т-34 лейтенанта Платко подорвался на мине недалеко от Крюково. Трое суток
не покидали своей машины Платко, Кашин и Летунов. Немецкие артиллеристы
старались уничтожить советский танк. Из белого он стал черным от бесчисленных
вмятин. Но экипаж не уходил из машины, пока не израсходовал все боеприпасы. В
ночь на третьи сутки саперам удалось разминировать дорогу, и экипаж отбуксировал
свою машину на ремонт.
Неудачное наступление на район Крюково — Каменка 4—6 декабря объясняется в
первую очередь тем, что командование атакующей группы войск действовало методом
фронтального наступления.
Было принято новое решение: повести не фронтальный бой, а бой на окружение,
используя сильную танковую группу.
Основная идея принятого плана заключалась в обходе немецкого узла сопротивления.
Враг, имея сильные огневые средства, охотно ввязывался во фронтальный бой. Этого
нельзя было допускать. Надо было зажать немцев в клещи и разгромить. Чтобы
окружить противника наверняка, план предусматривал двойные клещи: малые и
большие.
Задача зажать оборонявшегося противника в малые клеши выпала на долю 1-й
гвардейской танковой бригады во взаимодействии с Н-ской гвардейской стрелковой
дивизией.
Выполняя приказ генерала, помощник начальника штаба по разведке капитан Лушпа
выделил группу разведчиков под руководством старшего сержанта Устьяна для
уточнения системы огня противника и захвата пленных. В состав группы вошли
добровольцы, в большинстве коммунисты и комсомольцы. Разведчики были вооружены
автоматами, винтовками, ручными противотанковыми гранатами. Они тщательно
замаскировались в полутора километрах от села Каменки и терпеливо ждали. Вскоре
показался немецкий броневик средней мощности. Его пропустили. Минут через
пятнадцать-двадцать на дороге показалась грузовая машина, в которой находилось
тринадцать немецких солдат. По команде Устьяна разведчики открыли огонь со всех
сторон. Водитель был убит, машина свалилась в кювет. Солдаты начали разбегаться,
но были уничтожены меткими выстрелами разведчиков. Один немецкий солдат поднял
руки вверх, его взяли в плен. Взорвав машину противотанковой гранатой,
разведчики скрылись в лесу и скоро вернулись я свою часть.
Показаниями пленных и ходом боев 4 — 6 декабря система огневых точек противника
была вскрыта. Выяснились сильные и слабые стороны оборонительного рубежа.
Вечером 6 декабря командиры частей 1-й гвардейской танковой бригады из боевого
приказа своего командования узнали, что противник, израсходовав свои резервы, не
в состоянии продолжать наступление и перешел к активной обороне на рубеже
Александровка — Крюково— Каменка — Горетовка — Бакеево.
8-й гвардейской стрелковой дивизии с Н-ской стрелковой бригадой и 1-й
гвардейской танковой бригадой приказано с утра 7.12.41 г. перейти в наступление
с ближайшей задачей овладеть Крюково — Каменка.
Мотострелковому батальону, взаимодействуя справа с кавалерийским полком и слева
с Н-ской стрелковой бригадой, при поддержке танков, наступать на южную окраину
Каменка с задачей овладеть и закрепиться в ней.
Танковым подразделениям было приказано: 1-му стрелковому полку придать 4 танка
Т-34 и 5 танков Т-60. Н-ской стрелковой бригаде придать 2 танка Т-34 и 6 танков
Т-60. Остальным составом сосредоточиться в ударной группе и быть готовым к
нанесению контрударов в направлении Крюково — Горетовка.
Начальнику инженерной службы бригады к рассвету 7.12.41 г. силами сапёрного
взвода разминировать дорогу южнее Каменка.
Наступление!
Какое огромное удовлетворение испытывают воины Советской Армия, готовясь к нему!
Ими овладевает уверенность в успехе. Они видят города, села и деревни родной
страны, освобожденные от врага. Они сами переживают радость освобожденных людей,
— советских людей, временно находившихся в хищных лапах оккупантов. Воины как-то
особенно ясно понимают, что их завтрашняя победа приблизит конечную победу нашей
армии и нашего народа...
«Очень больно сознавать, что на твоих глазах гнусные гады топчут нашу родную
землю. И когда ворвешься к ним, то мстишь за всех и за вас, рабочих, которые не
покладая рук работают на производстве,— писал старший лейтенант Самохин
работнице фабрики «Большевик» Вере Бирюковой.— Все кажется, маловато ещё сделал
я для Родины. Лютая ненависть к гитлеровцам кипит в сердце. Мало я их еще
угробил, но впереди есть время. Простите, Вера, что так плохо пишу, обстановка
не позволяет. Вот ещё есть тридцать минут до атаки, мы готовы нанести удар
своими могучими машинами. Сильно бьют наши артиллеристы, видно, как немцы
мечутся от наших снарядов. Это письмо я пишу четвёртый раз: начал писать в
госпитале, а доканчиваю здесь, под артиллерийский концерт».
Короткие беседы, проведенные перед началом атаки, подтвердили, что у солдат и
командиров бригады есть самое мощное оружие наступления — наступательный дух
советских патриотов. Они хорошо подготовились к бою.
В ночь перед наступлением в мотострелковый батальон пришли политотдельцы Ружин и
Боровицкий.
Они рассказали о задачах готовящегося наступления, о положении у нас на фронтах
и в тылу, призывали выполнить приказ командования, как подобает гвардейцам.
Агитаторы и беседчики разошлись по подразделениям, чтобы разъяснить задачу.
На рассвете в ротах прошли партийные и комсомольские собрания, имевшие целью
подготовку к наступлению. На сосредоточенных лицах воинов видна была твердая
решимость честно выполнить долг перед Родиной. Чувствовалась глубокая любовь к
партии и ее вождю товарищу Сталину. Одно имя его напоминало о близком и родном.
В ряды комсомола было принято десять молодых солдат, восемь офицеров и солдат
были приняты в партию большевиков.
Тщательно и заботливо проверяли работники политотдела Ружин и Боровицкий,
политруки рот, как подготовлены воины к бою.
В этот день гвардейский мотострелковый батальон вёл в бой капитан Иван
Васильевич Голубев.
Коренастый, с живыми голубыми глазами, он сразу пришёлся по душе командирам и
бойцам батальона. Капитан Голубев не был новичком в военном деле. За десять лет
он прошел путь от курсанта полковой школы до командира батальона.
Капитан Голубев был одним из тех, кто первым принял на себя вероломный удар
немецких войск 22 июня 1941 года. Путь от Белостока до Березины он прошёл в
жестоких боях. Немногие из его товарищей остались живы, но те, кто пробился,
вынесли с собой неукротимую жажду мщения.
На глазах у Голубева немецкие лётчики на бреющем полёте расстреливали из
пулемётов эвакуируемых женщин, детей, стариков. Никогда не забудет он страшный
день 28 июня 1941 года: переправа через реку, детские глаза, полные ужаса,
голоса матерей, звавших на помощь и посылавших врагу свои проклятья. Никогда не
забудет этого Голубев и не успокоится до тех пор, пока не отомстит врагу за всё.
С этого дня в голубых глазах капитана застыла смертельная ненависть к врагу.
Неистребимая ненависть к фашистам двигала капитаном, когда здесь, под Москвой, в
борьбе за деревню Огоньки, он под прикрытием одного танка поднял в атаку против
роты немецкой пехоты девять советских солдат. Немцы бежали, а вдогонку им летели
пули из трофейного пулемёта, захваченного капитаном.
В ночь наступления на Крюково капитан Голубев принял мотострелковый батальон. С
ним на рассвете 7 декабря он пошёл в бой.
Солдаты и командиры 1-й гвардейской танковой бригады в течение двух суток вели
ожесточённый бой с противником и одержали победу.
«Я создал две танковые группы,— вспоминает генерал-майор Катуков,— одной ударил
на Крюково, другой — на Каменку. Мы видели, как немцы бегали под Орлом, под
Скирманово, под Чисменой, но это было ничто по сравнению с тем, как они бежали
из Крюково. Очевидно, здорово мы их стукнули, если они в панике бросали
автомашины, артиллерию и танки».
По замыслу командования, группа Бурды в составе пяти танков должна была
атаковать Каменку. Атаку поддерживал кавалерийский полк.
Группе Лавриненко в составе восьми танков надлежало поддержать атаку стрелкового
полка 8-й гвардейской стрелковой дивизии.
Командир кавалерийского полка сам пришёл на исходное положение для атаки и
согласовал свои действия с группой Бурды. Было решено, что кавалеристы поедут
десантом на танках по пятнадцати—двадцати человек. Командир кавалерийского
полка, высокий украинец, подошел к танку КБ Каландадзе.
— Якши машина, якши. Сейчас на своём танке моих молодцов повезешь.
Кавалеристы — узбеки, туркмены, таджики, — переговариваясь между собой,
по-хозяйски расположились на танке.
Когда, возвещая сигнал к атаке, по Крюково и Каменке начала бить мощная
артиллерия, к танкистам, стоявшим на исходном положении, подбежал немец,
обвязанный женским платком.
— Немец капут,— кричал он танкистам и бежал дальше, с ужасом оглядываясь назад.
— Капут немцу! Вперёд!—крикнул Бурда и повёл свою группу танков в атаку.
Перед атакой сапёры мотострелкового батальона под миномётным и пулемётным огнём
противника разминировали проход для танков и навели переправу через р.
Горетовка.
Группа старшего лейтенанта Бурды, преодолевая глубокий овраг, пыталась ворваться
на улицу Каменки с юго-западной стороны. Надо было преодолеть завесу огня,
которую поставили немцы перед атакующими танками.
Танк Бурды не смог принять участие в бою из-за порчи орудия. Пришлось увести
поврежденный танк в укрытие, где экипаж занялся устранением неисправности. Пока
он производил ремонт, машины Каландадзе, Матяшина и Балсуновского уже вели
ожесточённый бой на улицах посёлка.
Два прямых попадания снарядов в машину Каландадзе сильно сотрясли танк и сделали
две большие вмятины в башне, но машина неуклонно продвигалась вперёд и выскочила
на главную улицу Каменки.
«Только выехали на улицу, — вспоминал потом Каландадзе,— смотрим, между двумя
домами стоят танк и тягач. Радист Потапов как дал по танку, так он и загорелся,
а механик-водитель развернул машину и раздавил тягач».
Из соседнего дома в панике выбегали немецкие офицеры. Каландадзе понял, что
здесь находится немецкий штаб. Он приказал механику-водителю таранить дом.
Тяжёлая машина всем своим весом навалилась на стену дома и разрушила его.
Четыре раза проехал по селу танк Каландадзе. Он давил немцев гусеницами.
Десантники, соскочив с танка, выкуривали фашистов из всех щелей.
На танке остался лишь один пулемётчик—узбек со станковым пулемётом. Имени этого
героя мы не знаем, но он совершил настоящий подвиг. Когда немецкая
противотанковая пушка пыталась выстрелить в танк КВ, пулемётчик моментально дал
очередь и спас танк от прямого попадания снаряда. Но вот над Каменкой появилось
три вражеских бомбардировщика. Пикируя, они сбрасывали бомбы на танк Каландадзе.
На выручку прилетели наши ястребки и прогнали стервятников. Ни в момент
бомбёжки, ни в момент воздушного боя пулемётчик не покинул машины. Он был убит
осколками бомбы.
Лейтенант Каландадзе бережно уложил убитого бойца на трансмиссию. Неизвестный
солдат был ему сейчас дороже родного брата. Он поцеловал храброго пулемётчика,
накрыл его тело брезентом и медленно выехал из Каменки.
Так же стремительно действовали в бою за Каменку танки лейтенанта Матяшина и
Балсуновского. Танк лейтенанта Матяшина застиг немцев врасплох. Матяшин
расстрелял из пулемёта и орудий тридцать солдат и офицеров, уничтожил одно
тяжёлое орудие, десять полевых пушек, противотанковое орудие и два танка.
Около большого сарая водитель танка Матяшина сержант Соловьёв заметил
105-миллиметровую пушку и помчался к ней. При виде грозно несущейся машины
немецкий расчёт разбежался. Соловьёв вывел пушку из строя. Неожиданно по
советскому танку открыла огонь другая пушка и пробила башню. Осколками снаряда у
Матяшина оторвало три пальца на правой руке. Танкист кое-как замотал руку бинтом
и продолжал руководить боем до тех пор, пока мотострелковый батальон не
приступил к очистке Каменки от остатков вражеских автоматчиков.
Две легкие пушки, три противотанковых орудия, миномётную батарею, тягач и
автомашину уничтожил в этом бою экипаж лейтенанта Балсуновского.
Руководимые капитаном Голубевым, самоотверженно дрались и солдаты
мотострелкового батальона. Пулемётчики взвода младшего лейтенанта Васина открыли
огонь по домам, где засели автоматчики. Пулемёты перегревались, их охлаждала
снегом и снова вели огонь.
Пулемётчик Анисимов вплотную подбирался к огневым точкам противника. Он
уничтожил за этот день несколько десятков солдат и офицеров.
На краю села продвижению батальона мешал станковый пулемет противника.
Пулемётчик Обухов, обнаруживший его в одном из домов, незаметно подкрался
забросал его гранатами. Мотострелковый батальон мог продвигаться дальше.
Стрелковая рота под командованием старшего лейтенанта Малеева уничтожила три
пулемётных расчёта, две миномётные батареи и больше роты пехоты.
Пока группа Бурды и мотострелковый батальон вели бой за Каменку, группа
лейтенанта Лавриненко, взаимодействуя с Н-ским стрелковым полком, сжимала другую
сторону малых клещей в Крюково. Левый фланг атакующей группы поддерживал
отдельный танковый батальон под командованием капитана Герасименко.
Натиск гвардейцев-танкистов и гвардейцев-пехотинцев был настолько сильным, что
противник, боясь полного окружения, к исходу 8 декабря очистил оборонительный
рубеж, за который так яростно цеплялся.
Наступил долгожданный час — немцы в панике отступали на запад. С этого дня
гвардейцы начали преследование врага.
Боевой счет гвардейской бригады разделился теперь на две графы: в первую из них
— «уничтожено» — за два дня боёв гвардейцы занесли десять танков, десять легких
пушек, два противотанковых орудия, два тяжёлых орудия, пять пулемётов, две
грузовых машины, две легковых машины, два тягача и до ста семидесяти человек
пехоты; во вторую — «захвачено» — было записано двенадцать средних и лёгких
танков, четыре тягача, шесть грузовых автомашин, пять легковых машин, две
бронемашины, четырнадцать мотоциклов, три противотанковых орудия, два пулемёта.
Бригада за эти два дня потеряла три танка Т-34, один КВ и пять Т-60. Из них один
танк Т-34 сгорел на поле боя, остальные были эвакуированы на сборный пункт
аварийных машин.
Большую радость ощутили танкисты, когда после боя из лесу, из ям и землянок к
ним вышли со слезами счастья на глазах колхозники освобождённых деревень. Среди
вернувшихся в родное село была семидесятилетняя колхозница Сидорова. Трудно
передать горе этой старой женщины, когда она увидела на месте своего дома лишь
обуглившиеся головешки и одинокую печную трубу.
Бурда подошёл к старухе.
Старуха поднялась с колен, снова посмотрела на место, где стоял прежде её дом,
затем, взяв Бурду за руку, сказала:
— Зачем так долго не приходили, сынок? Замучили нас ироды, дома пожгли... А ведь
я отсюда сроду не выезжала...
Бурда старался успокоить старуху, но её вопрос, её глаза, смотревшие с укором,
мучили его. Внезапно Сидорова припала головой к груди Бурды, затем выпрямилась и
сказала строго, но с материнской заботливостью в голосе.
— Если еще отходить будете,— не оставляйте ни одной избы нашей. Они в домах
сидят, обжираются, а мы все на холоде. Пусть они, проклятые, мерзнут!
Бурда еле сдержал слезы. Он опустил голову... Развалины, пепелище этого
небольшого села — одного из тысяч подобных сел — напомнили ему страшные
разрушения, которые враг произвел на оккупированной территории нашей страны.
Сколько разбито городов, сел. фабрик, заводов, совхозов, колхозов, учебных
заведений, станций, мостов... да разве перечислишь все, что разрушено и
уничтожено?!
Сколько пропало труда миллионов советских людей! Как все это тяжело
восстановить, вновь создать!.. Бурда не сомневался, что в свое время, когда
кончится воина, разрушенное будет восстановлено, из пепла и руин встанут еще
более прекрасные города и села. Но сейчас больно и тяжело видеть поругание
родной страны. Больно сознавать, что советскому народу помещали идти к светлой
цели — коммунизму. И главное: сколько погибло людей, ни в чем же повинных
советских людей! Их уже не вернуть никакими усилиями; им уже не пировать с вами
на торжестве грядущей победы!..
И вдруг лицо Бурды преобразилось. Бурда понял, что беззаветный патриотизм
миллионов советских людей, рожденный Великой Октябрьской революцией и
двадцатичетырехлетним социалистическим строительством, воспитанный и укрепленный
партией Ленива — Сталина, есть та сила, которая поможет советскому народу
одержать победу над проклятым врагом...
Склонившись к старухе. Бурда сказал:
— Мать! вот тебе слово танкиста: недолго придется сидеть и пировать проклятому
врагу на нашей земле!..
Награбленное врагом имущество было распределено среди колхозников. Вот что
рассказывает об этом механик—водитель Дибин:
«Взял я в немецком танке большущий чемодан, набитый разными вещами. Заехали мы в
один дом ночевать. Я говорю: слушайте, хозяйка, поскорее соберите всех женщин.
Она пошла к женщинам и сказала: приехал какой-то танкист, хочет собрание
сделать. Собрались они. Сначала, я поговорив с ними, рассказал, как немцы
действуют и какая наша цель. А потом говорю: вот вам военторг открыт.
Пожалуйста, берите каждая, что кому нужно».
Последней к чемодану подошла молодая девушка. Ей достался маленький шелковый
шарфик. Женщины посмотрели на меня, видят, что я в фуфайке — шубы у меня еще не
было, — и говорят: танкисту самому нужен шарф. Так и порешили, что шарф должен
остаться у меня».
В БОЯХ ЗА ИСТРУ
С 9 по 11 декабря 1-я гвардейская танковая бригада совместно с 8-й гвардейской
стрелковой дивизией укрепилась на занятых рубежах. Два раза в день разведчики
бригады сообщали, что противник из населенных пунктов Хованское, Петровское,
Высоково, Рождествено, Полево отходит на Истру, стараясь оторваться от
наступавших частей Советской Армии и закрепиться на новом рубеже. Таким рубежом
для немцев мог явиться район г. Истры, Истринского водохранилища и реки Истры.
Командующий армией генерал-лейтенант Рокоссовский решил не только не дать
противнику возможности закрепиться на выгодном рубеже, но обходом всей
истринской группировки немцев окружить и уничтожить ее.
По приказу Рокоссовского была создана оперативная группа под командованием
генерал-майора Катукова.
12 декабря командир оперативной группы получил боевое распоряжение, в котором
было сказано, что части 35-й пехотной дивизии, 5-й и 10-й танковых дивизий и
дивизии «СС» продолжают отходить в северо-западном направлении, оказывая упорное
сопротивление нашим частям на рубеже Поварово — Марьино — Адуево — Павловское.
1-й гвардейской танковой бригаде вместе с входящими в состав оперативной группы
танковыми и стрелковыми подразделениями приказано переправиться через р. Истра в
районе Павловская Слобода и двигаться по маршруту на Петровское. Отсюда
наступать в направлении Давыдовское, Буньково, Ябедино, имея задачей — ударом на
Ябедино, Мыканино, Зенькино, во взаимодействии с Н-ской гвардейской стрелковой
дивизией уничтожить противника на западном берегу Истры в районе Глебово —
Избищи — Зенькино — Мыканино — станция Новоиерусалимская. В дальнейшем наступать
вдоль шоссе в направлении Ядромино, Румянцево и к исходу дня 13.12.41 г.
овладеть районом Румянцево — Бутырки — Рубцово — Ядромино, отрезав пути отхода
противника на запад и юго-запад.
Впервые в этой войне стрелковые соединения непосредственно подчинялись танковому
командиру.
Генерал-лейтенант Рокоссовский, принимая решение о создании оперативной группы
под руководством Катукова, знал, что Катуков имел богатый опыт не только в
вождении танковых соединений, но и в командовании другими частями.
Немецкие войска, пытавшиеся закрепиться на истринском рубеже перед фронтом армии
Рокоссовского, уже не имели того воинственного духа, с которым они так упрямо и
нахально лезли на Москву. Они несли колоссальные потери. Только перед фронтом
армии с 1 по 10 декабря немцы потеряли 9950 убитыми и ранеными. 141 танк, 113
автомашин, 73 орудия, 42 противотанковых орудия, 58 миномётов, 66 пулемётов.
Санитар 240-го пехотного полка 106-й пехотной дивизии Христиан Кивелиц 9 декабря
показал, что в ротах его полка осталось не более чем по 50—70 человек вместо 160
по штату.
Другой пленный солдат 86-го стрелкового полка 10-й танковой дивизии — Тимме
Герберт заявил, что потери его дивизия очень велики, что 2-й батальон 86-го
полка насчитывает всего 130 человек, в 1-й роте этого батальона осталось лишь
восемь солдат и они влиты в 6-ю роту.
В звериной злобе ко всему русскому немцы, отступая, сжигали деревни и города,
выгоняли мирных жителей на мороз, жестоко издевались над ними, расстреливали и
мучили.
Желание как можно скорее вызволить из немецкого рабства родных советских людей,
спасти им жизнь — от что двигало вперёд командиров и солдат бригады.
Выполняя приказ высшего командования, генерал-майор Катуков поставил перед
частями своей группы задачу отрезать отход истринской группировке противника и
разгромить ее.
Идея моя, — рассказывал он потом,— была такова. На отдельных участках повести
наступление пехоты, а главный удар нанести танками и, таким образом, выйдя в тыл
немецким войскам, облегчить себе продвижение на запад. В боях на шоссе
Истра—Волоколамск были брошены танки с десантами автоматчиков, они захватывали
одну деревню за другой. Если этот манёвр нам не удавался, мы пускали в лоб
незначительное количество войск, а с остальными заходили с флангов и тыла в били
немцев насмерть.
Этот план, намеченный генерал-майором Катуковым, требовал тщательной подготовки.
От исходного положения в районе Нахабино до выхода в тыл противника с целью
разгрома его группировки надо было проделать тридцать шесть — сорок километров.
Танкам и пехоте предстояло форсировать в двух местах р. Истру, идти по
бездорожью, по глубокому снегу, в тридцатиградусный мороз. Если к этому
добавить, что в каждой из семнадцати деревень, расположенных на маршруте,
находились вражеские гарнизоны, то станет ясна вся трудность намеченного плана.
Приказ о наступлении составлялся с особой тщательностью. Каждому командиру
ставилась задача, определялось его место.
«Противник оказывает упорное огневое сопротивление с западного берега Истры.
Справа и слева наступают стрелковые дивизии.
1-я гвардейская танковая бригада с Н-ской танковой бригадой имеет задачу:
двигаясь по маршруту Нахабино — Исакове — Лобаново — Лешково — Павловская
Слобода — Покровское — Петровское — Лунино — Давыдовское — Крючково — Коммуна,
форсировать реку Истра и во взаимодействии с Н-ской гвардейской стрелковой
дивизией уничтожить противника в районе Глебово—Избищи — Зенькино — Мыканино —
станция Новоиерусалимская.
Наступление поддерживают танковая бригада и танковый батальон».
Командиры, получив приказ; изучили его и довели боевую задачу до каждого воина.
Теперь всё зависело от точности и своевременности выполнения боевого задания.
Первыми ворвались в тылы противника разведчики под командованием старшего
лейтенанта Антимонова.
К деревне Киселёве разведывательная группа подошла незаметно. Здесь колхозники
предупредили Антимонова, что в Телепнево находятся немцы, которые ведут
оборонительные работы. Так как Телепнево было конечным пунктом разведки,
Антимонов решил атаковать противника и боем установить его силу.
Лощинами разведывательная группа подошла к Телепнево и изготовилась к атаке. По
команде Антимонова танки ворвались в деревню и открыли стрельбу из пушек и
пулемётов. Автоматчики соскочили с машин и повели огонь по скоплениям немцев в
домах и в соседней роще. Немцы были застигнуты врасплох. Они в панике бежали из
деревни в западном направлении, побросав всё своё оружие. Через полчаса
Телепнево было очищено от немцев. Враг оставил пятьдесят мотоциклов, двадцать
пять автомашин, три зенитных орудия. Разведчики захватили пленных.
Антимонов по своей инициативе решил расширить задачу разведки. Разведывательная
группа вышла на Волоколамское шоссе и оседлала его, отрезав пути отхода немцев
из г. Истры.
Поздно вечером в тот же день в частях бригады читали сообщение Совинформбюро о
провале немецкого плана окружения и взятия Москвы. С неописуемым восторгом
узнали танкисты о потерях врага за время с 16 ноября по 10 декабря и захваченных
у него трофеях.
«Москва — столица Родины — спасена! Враг разбит и отогнан...» Эта мысль
заставляла сердца биться учащенно и радостно.
«Войска генерала Рокоссовского, преследуя 5-ю, 10-ю в 11-ю танковые дивизии,
дивизию «СС» и 35-ю пехотную дивизию противника, заняли город Истру...»
Чем-то близким повеяло от этого упоминания Истры. Каждый с гордостью думал:
«Это и про нас... это о наших танкистских делах оповещена страна...»
И все пережитое казалось уже не таким страшным и тяжелым. Знали, что это только
начало разгрома врага, что предстоит длительная суровая борьба, которая
потребует многих тяжелых жертв. Но будущие бои не пугали. Наоборот, каждому
хотелось поскорее сразиться с врагом, не считаясь ни с какими жертвами, и
победить.
К двум часам дня 13 декабря передовой отряд бригады под командованием капитана
Герасименко вышел к Петровское, но дальше продвинуться не мог: немцы сильно
заминировали дорогу на Лукино. Длительная задержка грозила срывом намеченного
плана. Этого допустить было нельзя. Генерал-майор Катуков приказал майору
Черяпкину:
«Независимо от погоды и времени суток, выполняйте поставленную ранее задачу.
Противника в Лукино уничтожить. Даю конец провода, который тяните за собой и
через каждый час докладывайте мне об обстановке. Требую решительно выполнять
поставленную задачу. Слева от вас на Сурмино, Борисково, Горшково, Кострово,
Холщевики выдвигается Н-ская танковая бригада».
Разминирование дороги осложнялось тем, что немцы расположили здесь мины в два
яруса, раскидали мины-сюрпризы. Они стремились во что бы то ни стало сорвать
выход группы Катукова на Волоколамское шоссе.
Тут надо было действовать инициативно и смело, перехитрить врага. Катуков снова
передал приказание майору Черяпкину: «Возмущён вашим топтанием на месте. Я дал
вам понять, чтобы вы обходили Лукино. Если надо, обходите Давыдовское и выходите
в район Ябедино.
Справа — Н-ская танковая бригада и Н-ская стрелковая бригада идут на
Вельяминово, Лучинское. Если есть против Лукино части других войск, забирайте
все свои части и двигайтесь на север. Если нет других частей, оставьте заслон
против Лукино и двигайтесь энергично, ведя разведку. Доносите мне через каждые
30 минут».
Действительно, как только танки и пехота начали обходить Лукино, немецкий
гарнизон вынужден был отступить к шоссе, боясь попасть в окружение.
Три танка под командованием лейтенанта Лехмана ворвались в Лукино с фланга.
Немцы не оказали сопротивления. Они в панике бежали в направлении Ябедино.
Танкисты очень устали. Но, увидев паническое бегство врага, они решили не дать
немцам опомниться и уничтожать их. В этом отношении характерно донесение
лейтенанта Лехмана.
«НАЧАЛЬНИКУ ШТАБА 1-го БАТАЛЬОНА
В 6.00 стояли на исходной позиции. В 8.00 пошли в атаку на Давыдовское, но немцы
ночью ушли. Поехал в разведку на Крючково, потом в Котово, которое находится
левее Крючково. Немцы всё бросают и в панике бегут.
Лейтенант Лехман».
На плечах отступавшего врага части бригады ворвались на шоссе Истра —
Волоколамск и замкнули выход остаткам истринской группировки на запад.
Ни одной машины, ни одного немецкого солдата не пропускали части оперативной
группы Катукова по Волоколамскому шоссе и прилегающим дорогам. Путь из Истры на
Волоколамск для немцев был закрыт.
С благодарностью вспоминали сейчас танкисты рабочих Сталинградского завода. В
тяжёлых зимних условиях советские машины выдержали все испытания. Залатанные во
многих местах, отработавшие положенный срок, любовно оберегаемые танкистами, они
шли вперёд и сметали все преграды.
Выражая мысли и чувства танкистов, политотдел бригады обратился с письмом к
трудящимся Сталинградской области:
«Дорогие товарища!
Бойцы, командиры и политработники 1-й гвардейской танковой бригады шлют
трудящимся Сталинградской области пламенный красноармейский привет.
Мы с радостью и гордостью сообщаем вам о наших боевых успехах. С тех пор, как
наша бригада вышла на фронт, прошло больше двух месяцев. В боях под Орлом
бригада сдержала ожесточённые атаки превосходящих сил противника и нанесла ему
большой урон в технике и в людском составе. Товарищ Сталин переименовал нашу 4-ю
танковую бригаду в 1-ю гвардейскую танковую бригаду. В настоящее время бригада
на подступах к Москве выполняет ответственное задание командования. Рабочие
Сталинграда вооружили нас танками. Они поддержали нас в дни формирования. О них
мы помним, сражаясь с фашистскими бандитами».
После освобождения
Истры, Солнечногорска и Клина — Волоколамское шоссе и сам город Волоколамск
стали для немецкого командования единственным путём, по которому оно могло
отводить свои войска на запад.
Старинный русский город, стоящий на перекрёстке шоссейных дорог, был превращён
врагом в крупный узел сопротивления. Расположенный на высотах, он господствовал
над окружающей местностью. Гитлеровское командование приказало своим солдатам во
что бы то ни стало удержать Волоколамск и прилегающий к нему район. Здесь немцы
собрали остатки 106-й, 35-й, 5-й пехотных дивизий и 11-й танковой дивизии.
Преследуемые частями Советской Армии, немецкие войска вымещали свою злобу на
мирном населении. Когда оперативная группа штаба генерал-майора Катукова
подъехала к своему командному пункту в деревне Бели, командиры увидели на
окраине маленький холмик с берёзовым крестом, покрытым серенькой детской кепкой.
За два дня до своего бегства из деревни фашистские поджигатели приказали
населению покинуть своя дома. Дряхлые старики и старухи, женщины с грудными
детьми на руках .вынуждены были уйти в лес, на мороз.
Немецкий автоматчик вывел со двора корову колхозницы Акимовой, а хозяйку выгнал
на улицу. Тринадцатилетний сын Акимовой схватил камень и ринулся на фашиста.
Немецкий автоматчик отпрыгнул назад, вскинул автомат и дал длинную очередь.
Тогда товарищ Шуры Акимова — Витя Шильников — бросился на помощь другу. Но
немецкие пули пронзили и его маленькое тельце.
Войдя в село, генерал-майор Катуков снял папаху. Гвардейцы остановились перед
маленьким холмиком-могилой двух юных героев, не хотевших примириться с насилием
немцев.
Танкисты горели единым стремлением — истреблять врага, не изгонять его, не
теснить, а именно истреблять.
Бой на окружение, охваты, обходы противника, уничтожение его — вот чему учил
Катуков командиров. Бои в районе Крюково и на истринском рубеже показали, что
немцы смертельно боятся окружения и обхода их флангов.
В 9 часов вечера 17 декабря в маленькую избушку, уцелевшую в деревне Бели, где
разместилась оперативная группа штаба Катукова, вошел офицер связи командующего
Западным фронтом майор Бубнов. Он передал Катукову коротенькую записку от
начальника штаба Западного фронта, в которой предписывалось овладеть городом
Волоколамск.
Одновременно майор Бубнов передал, что командующий фронтом получил распоряжение
товарища Сталина доложить ему о том, кто первый войдет в Волоколамск.
Катуков прочитал записку, поднял голову и сказал:
— Передайте командующему фронтом, что его приказ будет выполнен.
Майор Бубнов вышел. Катуков и Бойко склонились над картой. До Волоколамска
оставалось тридцать восемь километров.
— Как думаешь, Катуков? — спросил Бойко.
— Смотри, — вместо ответа сказал Катуков, — всё знакомые места. Месяц назад мы
здесь были. Чисмена… Помнишь, отходили вот этим лесом? А вот Горюны. Придётся
здесь Бурде свой танк поискать. Где погиб Воробьёв, в Калистово?
— Точно, в Калистово.
— Надо найти его труп и похоронить.
Ещё не возник план освобождения Волоколамска, но Катуков уже ясно видел перед
собой путь, по которому выполняя задачу, пройдёт бригада на запад. Решение
командиром бригады было принято. Подчиненные командиры получили необходимые
указания.
— Приказ выполним, Михаил Фёдорович. Силёнок, правда, у нас маловато, но не
беда, где силой не возьмём — на испуг брать придётся. Главное — не давать врагу
закрепиться.
Бойко вышел, чтобы проверить, как обстоит дело с миноискателями.
В штабе трещал телефон. Приходили командиры, докладывали об обстановке. Командир
сапёрного взвода, вызванный по приказанию Бойко, доложил, что располагает только
пятью миноискателями.
— Маловато, — заметил Бойко. — А что разведка показывает?
Капитан Лушпа подтвердил, что немцы тыкают свои мины куда только возможно — то
разбрасывают их небрежно, то ставят в строгом шахматном порядке, стараясь сбить
с толку наших сапёров.
— Надо каждого солдата научить обезвреживать мины, и танкистам пригодится.
Меньше потерь будет и быстрее вперёд пойдем,— сказал Бойко.
Начальник штаба подполковник Кульвинский склонился над картой в поисках решения
поставленной задачи. Его живые карие глаза видели на карте среди строгих
квадратов весь путь наступления бригады. Месяц назад эти лесные и речные
преграды, лощины и подходы к шоссе были ископаны лопатами наших солдат,
готовивших здесь оборонительные рубежи. Их занесло снегом, но не следовало
забывать о существовании этих укреплений, так как враг мог их использовать для
своей обороны.
Здесь, в Скирманово, месяц назад бригада вела бои с 10-й немецкой танковой
дивизией. Весьма возможно, что немцы попытаются зацепиться за этот выгодный для
них рубеж. А вот шоссе — оно густо минировано. Река Гряда. Она узкая, но берега
её обрывисты, переправы и мосты взорваны немцами.
Всё предусмотреть, составить точный план действии, определить место каждого
подразделения в бою и не забыть о мелочах!
Остро отточенный карандаш начальника штаба бегает по карте.
— Ну как, Кульвинский, с приказом? Не готов ещё? — появляясь в дверях, спросил
генерал-майор Катуков.
— Сейчас напечатаем приказ, товарищ генерал-майор, он уже составлен. Думаю, что
окончательный план наступления на Волоколамск уточним в Покровском.
— Правильно. Отдавайте приказ и напишите командующему армией следующее: «Так как
в составе вверенной мне группы осталось мало танков и пехоты и совершенно нет
артиллерии, что понижает стремительность и силу удара по отходящему противнику,
прошу Вашего распоряжения о включении в состав группы дивизиона артиллерии на
механической тяге и стрелковой бригады на автомашинах».
— Вот если подкинут нам техники, тогда пехота не отстанет от нас. А ведь сейчас
всё дело в темпах наступления. Поскольку километров в день мы отходили месяц
назад, товарищ начальник штаба?
— В среднем по шесть — восемь километров.
— Вот видите, а наступать мы должны в три—пять раз быстрее. Почитайте, какие
документы сейчас Ястреб принёс. Что они делают с нашими людьми!
Кульвинский взял в руки два листа бумаги. Каждая строчка жгла сердце и навсегда
запоминалась:
АКТ
Мы,
нижеподписавшиеся, военврач 2-го ранга Кулик А.А., мл. политрук Ястреб И.К. и
командир взвода мл. лейтенант Силкин составили настоящий акт в следующем:
15 декабря 1941 г. при вступлении наших войск в село Дедовское обнаружено, что
население деревни было изгнано немцами в лес, а хлеб и тёплая одежда были
отобраны. Находящиеся в деревне колодцы с питьевой водой были отравлены
керосином и завалены.
Население с. Веретенки также ограблено немцами. Немцы забрали весь скот, тёплую
одежду, хлеб, топоры, пилы, кастрюли, чашки. У колхозника Новикова Александра
сняли валенки. Больного колхозника Кузовкова жестоко избили за то, что он не
хотел работать так, как этого хотели немцы».
— Да, вот почему мы должны торопиться, вот почему мы должны наступать
значительно быстрее, — сказал Катуков и зашагал по комнате. Зверства немцев
взволновали его.
Подполковник Кульвинский принёс приказ. Катуков внимательно прочитал его:
«Противник продолжает поспешный отход на Волоколамск и, по имеющимся данным,
производит погрузку войск и техники в железнодорожные эшелоны.
Оперативная группа в составе 1-й гвардейской танковой бригады, Н-ской танковой
бригады, Н-ского отдельного танкового батальона и Н-ской стрелковой бригады
имеет задачу стремительным ударом вдоль шоссе на запад овладеть Волоколамском и
станцией Волоколамск,
Требую от всего личного состава полного напряжения сил для выполнения этой
задачи. Командирам и военкомам частей обеспечить доведение задачи до каждого
бойца».
НА ПОДСТУПАХ К ВОЛОКОЛАМСКУ. СМЕРТЬ ЛАВРИНЕНКО
Начались бои на
подступах к Волоколамску. Весь день 18 декабря оперативная группа генерал-майора
Катукова вела бои за район Сычево, Покровское, Гряды, Чисмена.
Тактика немцев в этот период сводилась к одному: как можно дольше задержать
наступающие части Советской Армии, чтобы дать возможность отойти своим главным
силам, враг активно действовал арьергардными частями.
Он оставлял на господствующих высотах миномётные батареи, батареи
противотанковых орудий, минировал все подходы к населённым пунктам.
Передовой отряд бригады под командованием старшего лейтенанта Лавриненко,
двигавшегося за отделением сапёров, прорвался в район Гряды — Чисмена. Немцы не
ожидали появления советских танков, рассчитывая на то, что танки обязательно
подорвутся на минах.
«Издали мне показалось, что кругом — в поле и на улицах деревни — разбросаны
парашюты, но когда я подошёл поближе, то увидел, что это валяются в одном нижнем
белье замёрзшие и убитые немцы, — вспоминал потом полковник Кульвинский. — Немцы
не успели даже похоронить своих убитых: они поспешно сбрасывали трупы в озеро,
под лёд».
Лавриненко решил, не ожидая подхода главных сил, атаковать Покровское. Немцы
пропустили группу Лавриненко вперед, а затем, подтянув десять танков и
противотанковые орудия, выскочили на шоссе и отрезали передовой отряд от главных
сил бригады.
Этот маневр врага был. однако, сорван умелыми действиями Лавриненко. Обнаружив у
себя в тылу движение немецких танков, Лавриненко развернул свою роту и повёл её
в атаку на Горюны, куда устремились немецкие машины.
В это время стали подходить главные силы бригады. Зажатая с двух сторон немецкая
группа была разгромлена. Только один экипаж Лавриненко уничтожил в этом бою
тяжелый танк, два противотанковых орудия и пятьдесят пехотинцев. Немцы бежали,
их танкисты побросали свои машины.
Обозленный неудачей, враг начал сильный обстрел деревни Горюны. Тяжелые
миномёты, установленные в пяти километрах от Гряды, на высотах, прилегающих к
Покровское, методически выбрасывали мины по деревне Горюны.
Командир Н-ской танковой бригады, подошедшей к деревне, вызвал к себе
Лавриненко. Не обращая внимания на летевшие кругом осколки мин, старший
лейтенант Лавриненко пересек небольшую полянку и доложил обстановку. Получив
указания, как действовать дальше, Лавриненко направился к своему танку.
Белый полушубок, туго перетянутый ремнем, ладно сидел на его стройной фигуре.
Лавриненко улыбнулся, вспоминая, как в конце разговора полковник сказал ему:
«Вперед, вперёд!»
Миномётный обстрел не прекращался. Водитель Соломянников, наблюдая за тем, как
Лавриненко идет по полянке, беспокоился за своего командира.
— Заводи, — закричал Лавриненко, но вдруг упал, как подкошенный, лицом к своей
машине.
«Что это он не встает?» — подумал Соломянников. Командир танка старший сержант
Фролов открыл люк.
— Товарищ старший лейтенант!
Ответа не последовало.
Фролов и Соломянников выскочили из машины. У их ног лежал Лавриненко.
Шапка-ушанка валялась в стороне, лицо было спокойно. Маленький осколок мины
пронзил голову Лавриненко. Крови не было видно. Лавриненко умер мгновенно.
В двадцати восьми боях участвовал этот бесстрашный, волевой командир,
пользовавшийся огромной любовью у всех солдат и командиров бригады. В этих боях
Лавриненко сменил три машины, и за каждую из них враг платил в семнадцать раз
больше. Здесь, под Горюны, Лавриненко уничтожил пятьдесят второй немецкий танк.
Фролов и Соломянников отнесли тело Лавриненко в машину и, выполняя последний
приказ своего командира, водитель завёл танк, развернулся и поехал на командный
пункт части.
Медленно подъехал танк Т-34 к командному пункту. Фролов вышел из машины.
— Товарищ майор, старший лейтенант Лавриненко убит осколком немецкой мины.
Соломянников вынес Лавриненко из танка, положил его на бронемашину, заботливо
прикрыл полушубком.
Майор Черяпкин снял шапку и сказал начальнику штаба:
— Доложите генерал-майору о смерти командира взвода средних танков старшего
лейтенанта Лавриненко.
На командном пункте бригады зазвонил телефон. Телефонист принимал сообщение о
смерти Лавриненко.
Комиссар Бойко молча снял шапку. Ему не хотелось верить, что больше не сможет он
поговорить с этим скромным и умным командиром, обнять и поздравить его с
очередной победой.
— Товарищ Пальшак, поручаю вам похоронить нашего героя вот у этой березки...
Молча вырыли солдаты комендантского взвода широкую могилу и сколотили гроб.
Послышался шум мотора. Танк Т-34 вез на широкой броне тело своего командира.
Маленький столбик, на нем простая дощечка:
Здесь похоронен
танкист
старший лейтенант
ЛАВРИНЕНКО
Дмитрий Федорович,
погибший в бою
с немецкими захватчиками
10.1Х.1914 г. — 18.Х11.1941 г.
Дмитрии Фёдорович
Лавриненко родился в станице Бесстрашной, на Кубани, в семье
крестьянина-бедняка. Отец его Фёдор Прокофьевич, отслужив действительную службу,
должен был возвратиться домой, но началась первая мировая война, его послали
воевать против Германии. В 1918 г., демобилизовавшись и возвратившись в станицу,
Фёдор Прокофьевич первым вступил в партизанский отряд и в бою с белогвардейскими
бандами Краснова сложил свою голову, оставив молодую жену Матрёну Прокофьевну с
четырехлетним сыном Митей.
Белогвардейцы жестоко расправлялись с семьями партизан. Много перенесла и
Матрёна Прокофьевна. Её дом, всё хозяйство были начисто разграблены. Над ней
издевались, ей грозила смерть, её ставили под виселицу. Случай помог Матрёне
Прокофьевне бежать из станицы Бесстрашной в станицу Бесскорбную. Там она
приютилась у тётки, куда потом родные переправили ей Митю.
Матрёна Прокофьевна всецело отдалась воспитанию своего единственного сына. Она
хотела сделать его таким же, каким был её муж.
Семи лет Митя пошёл в станичную школу. Учился он хорошо, проявляя большие
способности.
Долгие зимние вечера просиживала Матрёна Прокофьевна со своим сыном, рассказывая
ему об отце, о его гибели, о своих переживаниях.
Широко открытыми глазами смотрел Митя на мать, боясь проронить хоть одно слово.
Как-то он сказал ей:
— Мама, когда я вырасту, я отомщу белым гадам за папу и за тебя, мама.
В 1931 г. Дмитрий Лавриненко окончил школу крестьянской молодёжи в станице
Вознесенской, после чего был послан на трёхмесячные педагогические курсы. Потом
учительствовал в начальной школе хутора Сладкого. Ему тогда было семнадцать лет.
Он был, пожалуй, самым молодым учителем на Кубани. На хуторе иные
великовозрастные ученики были старше его и больше ростом. Однако Лавриненко
сумел так поставить себя, что к нему относились с уважением.
В 1934 г., за два года до срока призыва, Дмитрий Фёдорович Лавриненко подал
заявление о своём желании служить в рядах Советской Армии. Просьба была
удовлетворена. Год Лавриненко прослужив рядовым в кавалерии, а затем поступил в
танковую школу, куда он всё время страстно стремился.
Окончив в мае 1938 г. школу, Лавриненко получил звание младшего лейтенанта. С
тех пор началась его боевая жизнь. Он был участником освободительного похода в
Западную Украину, освобождения Бессарабии.
Скромный, выдержанный, дисциплинированный, требовательный к себе в подчинённым —
таким знали Лавриненко его товарищи по службе.
День вероломного нападения немецких фашистов на Советскую страну застал
Лавриненко в Н-ской танковой дивизии. Еще в горькие дни отступления он показал
свое умение драться так, как приказывает Родина.
В дни Московского сражения имя Дмитрия Лавриненко узнал весь советский народ.
Смелый, выдержанный и инициативный, хладнокровный, распорядительный, умный,
бесстрашный — таким остался Лавриненко в памяти его товарищей. «Красивый парень
и исключительно веселый человек был. Другой раз начнет рассказывать, как
гусеницами давил немцев под Серпуховом, мы все со смеху умираем», — вспоминает о
Лавриненко капитан Заскалько.
Имя танкиста Лавриненко стало для каждого командира и бойца бригады именем, с
которым было неразрывно связано желанное слово — победа.
«Экипажи взвода Лавриненко вступали в бой с превосходящими силами противника и
никогда не знали поражения», — говорится в боевой характеристике взвода
Лавриненко.
За боевые заслуги, мужество и бесстрашие почти весь личный состав взвода
Лавриненко был отмечен правительственными наградами.
Танковые бои всегда требуют исключительной гибкости, оперативности. То, что
вчера было хорошо, сегодня может оказаться недостаточным. Поэтому мы стремимся
неустанно совершенствовать свою тактику. Каждый танкист обязан в любых условиях
быстро ориентироваться, приспосабливаться к изменению обстановки.
Этим искусством в совершенстве владел прославленный герой 1-й гвардейской
танковой бригады Лавриненко, уничтоживший пятьдесят два танка врага. Огонь с
ближней дистанции, маневр, уход в укрытие, снова огонь с другой позиции, снова
манёвр — тактика умелого танкиста.
«Я склоняю голову перед светлой памятью Лавриненко, всегда ставлю его в пример
молодым танкистам и напоминаю о его делах старым бойцам», — говорил
генерал-майор Катуков.
Смерть наглым захватчикам, посягнувшим на священную землю Советского Союза!
Отомстим за любимого друга, товарища, командира! — с этим желанием рвались в бой
все танкисты, когда узнали о смерти Лавриненко.
ШТУРМ ВОЛОКОЛАМСКА
В 2 часа дня 19 декабря штаб оперативной группы Катукова получил боевое
распоряжение командования армии.
«1. Ставка Верховного Главнокомандующего Красной Армии поручила Вам почетную
задачу — овладеть г. Волоколамск.
2. Общее руководство действиями оперативной группы Катукова и Ремизова возложено
на меня.
3. В целях наиболее тесного взаимодействия частей в операции по овладению г.
Волоколамск, приказываю:
Группу т. Ремизова подчинить т. Катукову.
4. Требую более решительных активных действий по овладению г. Волоколамск.
Запрещаю ввязываться в фронтальные бои с противником и атаку его опорных пунктов
в лоб. Удар по Волоколамску нанести войсками группы т. Ремизова с северо-востока
и с севера, войсками группы т. Катукова — с юго-востока и юга.
С фронта сковывать противника слабыми силами. Для удара по Волоколамску с запада
выбросить сильный отряд».
Выполняя приказ Ставки Верховного Главнокомандования Советской Армии, части
оперативной группы генерал-майора Катукова вышли к ближним подступам
Волоколамска.
Катуков доносил своему командованию:
«1. 19.12.41 г. заместитель командующего войсками объединил взаимодействие моей
группы с группой Ремизова.
2. На 11.00. 19.12.41. г. группа Ремизова передовым батальоном вышла в Шишкино.
Вдоль Волоколамского шоссе за 1-й гвардейской танковой бригадой наступает Н-ская
стрелковая дивизия.
3. Вверенная мне группа вышла:
а) Передовыми частями — разъезд Аннино — Горюны и ведёт бой за Горюны, имея
перед собой до батальона пехоты, две-три миномётные батареи и две артиллерийские
батареи противника. Все дороги в обочины дорог в направлении действий бригады
сильно минированы.
б) Н-ская танковая бригада и Н-ская стрелковая бригада передовыми частями 11.00.
19.12.41 г. подошли к Данилково. В районе Сычево Н-ская танковая бригада имела
перед собой до батальона пехоты, две миномётные батареи и танки. В 3.00 19.12.41
г. этот противник из Сычево был выбит Н-ской танковой бригадой и, оставив до
тридцати танков, бежал на шоссе Волоколамск.
Все дороги района действия Н-ской танковой бригады в N-ской стрелковой бригады
также сильно минированы.
4. В штабе вверенной мне группы в 11.30 19.12.41 г. был заместитель командующего
войсками Западного фронта, который, ознакомившись с обстановкой, был
удовлетворен».
Ещё один удар — и Волоколамск будет взят.
Расчёт генерал-майора Катукова был ясен и прост: одновременным выходом танков и
пехоты через станцию Матрёнино к юго-восточной окраине Волоколамска и занятием
станции Волоколамск ликвидировать возможность отхода волоколамской группировки
противника на юг.
Одновременно ударом пехоты, поддержанной танками, через деревню Возмище выйти на
восточную окраину Волоколамска и очистить город от противника.
Группа генерал-майора Ремизова, подчинённая Катукову, должна была выходом через
деревню Пушкари к северной и северо-восточной окраинам Волоколамска довершить
разгром вражеской группировки.
С невиданной настойчивостью дрались гвардейцы, прорываясь вперёд через сплошные
минные поля. Один за другим выходили из строя танки, но их тут же, не обращая
внимания на вражеский огонь, ремонтировали в снова вводили в строй.
Поздним вечером мотострелковый батальон под командованием капитана Голубева
ворвался в деревню Возмище. Воины видели перед собой город и рвались вперёд.
Ночью командир батальона доносил генерал-майору Катукову:
«3-я и 4-я роты, взвод автоматчиков с боем ворвались в Возмище. В уличных боях
упорно пробиваются вперёд. 4-я рота, стараясь овладеть восточной окраиной г.
Волоколамск, имеет задачу овладеть заводом.
Капитан Голубев. 20.12.41 г. 2.00».
Шесть часов назад Голубев приказал командиру 4-й роты лейтенанту Рябову первому
ворваться в город.
— Клянусь, что первым буду там, — горячо сказал Рябов, — а если умру, считайте,
что умер коммунистом.
Не было в роте солдата, который бы не знал, как безгранично предан Родине их
командир. От Орла до высот Волоколамска прошел он с ними боевой путь. Три раза
рота попадала в окружение. Но Рябова это никогда не пугало. Он научился выходить
победителем из любого положения. И солдаты любили своего командира. Их роднили
пролитая в боях кровь, общие лишения и трудности боевой жизни.
Сын бедняка-крестьянина, Терентий Рябов пять лет батрачил у кулака. Тяжело было
мальчику.
Организацию колхоза в родной деревне в 1929 г. Рябов встретил с радостью. Не
задумываясь, стал он одним из первых колхозников, поняв, какую светлую
будущность несет с собой колхозная жизнь для нашей Родины.
В 1935 г. он был секретарем комсомольской организации села Сергиевка,
Софиевского района Днепропетровской области. Когда товарищи провожали Рябова в
армию, он обещал им, что приедет обратно командиром. Своё слово Рябов сдержал.
Через три года, уже став командиром, он пошел громить белофиннов.
Первые дни Отечественной войны младший лейтенант Рябов встретил в городе
Кишиневе. Он понял, что немцы несут ему, Рябову, его друзьям, товарищам, всей
Советской стране рабство и кабалу. Не бывать этому, — решил Рябов и дрался
против немцев с ожесточением и ненавистью. В первых боях он был тяжело ранен в
голову. В госпитале Рябова считали безнадёжным больным. Но воля к жизни
победила. Рябов выздоровел и продолжал воевать. Он стал гвардейцем и должен был
повести в наступление свою роту, чтобы освободить советский город.
Перед наступлением Рябов выстроил своих солдат лицом к Волоколамску и сказал им:
— Гвардейцы! Товарищ Сталин поручил нам освободить этот город. Там ждут нас
наши матери, сестры. Смотрите, как немцы жгут дома, в них находятся наши
советские дети. Выручим их! Освободим их от фашистской неволи и всю нашу родную
советскую землю!
— Вперёд! — командует Рябов, и рота следует за своим командиром.
Ползком подбиралась рота к окраинным улицам.
Трассирующие пули врага обнаруживали его огневые точки. Следовали ответные
очереди из автоматов. Немцы открыли огонь из миномётов. Но сзади на шоссе
послышался шум моторов.
Сапёры во-время разминировали дорогу, и танки батальона Бурды, обгоняя
автоматчиков Рябова, устремляются на улицы Волоколамска.
Пехотинцы не хотят отстать от танков. Они бегут за ними, бьют по чердакам, по
крышам, по подвалам. Огонь врага стихает, только кое-где слышатся очереди
немецких автоматов.
Танки Бурды и рота Рябова, настороженно пробираясь по темным улицам, выходят на
площадь.
Тихо, смолкает стрельба, только слышен гул моторов да скрип снега под ногами
солдат и гусеницами танков.
Небольшая площадь, окружённая домами с зияющими дырами окон. Лунный свет озаряет
город, переливается в снежных сугробах.
Но что это? Рябов ускоряет шаг.
В глубине площади от одного телеграфного столба к другому — перекладина, а на
ней восемь фигур. Длинные тени падают от трупов на сверкающий белизною снег.
Становится жутко.
Рядовые спешат за командиром. Они ещё не верят глазам, они не верят, что люди,
висящие на перекладине, мертвы, и осторожно трогают руками замерзшие тела.
— Немедленно снять, — требует Рябов.
Шесть мужчин и две женщины лежат на снегу. Кто они?
Молчит Рябов, молчат солдаты. Луна серебрит обнажённые головы живых и мёртвых.
Кто знает историю гибели восьми героев, кто слышал их предсмертные слова?..
Воины медленно надевают шапки. Вперёд, на запад! Там — убийцы этих людей, там
враг. Бить его, схватить за горло, растерзать, как бешеного зверя...
Занимается рассвет. Город наполняется новыми звуками. На его пустые улицы
вступают танки, пехота группы генерал-майора Ремизова и главные силы 1-й
гвардейской танковой бригады. Итак, волоколамское направление ликвидировано.
Большая победа...
Командир и комиссар бригады обратились с поздравительным письмом к личному
составу.
«Поздравляем славных гвардейцев танкистов и пехотинцев, которые нанесли ещё одно
поражение фашистским захватчикам. Враг выброшен из города Волоколамска.
Удвоим и утроим силу наших ударов по гитлеровцам. Смерть немецким оккупантам!
Катуков, Бойко».
В донесении так описывается освобождение Волоколамска:
«Используя танки в одном ударном кулаке и прикрывая продвижение их стрелковыми
частями, оперативная группа вела бои с сильными арьергардами противника.
Продвигаясь вперёд, к исходу дня 19.12.41 г. передовые части группы
(мотострелковый батальон с группой танков 1-й гвардейской танковой бригады)
ворвались на улицы г. Волоколамска, где вели уличные бои с противником до утра
20.12.41 г.
1-я гвардейская танковая бригада овладела Жданово в 13.00 20.12.41 г.
Н-ская танковая бригада овладела станцией Волоколамск в 11.00 20.12.41 г.».
Вот несколько фактов, показывающих силу наступательного порыва гвардейцев.
Экипаж младшего лейтенанта Яковенко неожиданно ворвался в село Горюны и обратил
в бегство немцев, которые бросили три противотанковых орудия, не сделав из них
ни одного выстрела. Яковенко нагнал фашистов и пятнадцать из них раздавил
гусеницами. Не зная устали, смельчак гнался за немцами через другое село, где
захватил ещё три противотанковых орудия и раздавил пятьдесят немцев.
Яковенко гнал бы немцев и дальше, но кончились боеприпасы, иссякло горючее.
Стрелковое отделение младшего сержанта Николая Ивановича Марченко первым
ворвалось в Возмище. Немцы оказывали отчаянное сопротивление. Марченко вскочил в
подвал дома, приспособленный врагом под надёжный блиндаж. В темноте трудно было
разобрать, сколько здесь немцев. Но Марченко не считал их, он, как юла, вертелся
во все стороны, работая штыком и прикладом. Через несколько минут всё было
кончено. Не чувствуя ранения, Марченко начал пересчитывать убитых немцев. Их
было семь, восьмого — немецкого офицера, раненного в бок, — Марченко разоружил и
доставил в штаб батальона.
По пути своего отступления немцы заминировали мост, по которому должны были
пройти танки бригады. Сапёрный взвод под командованием лейтенанта Голякова
незаметно подкрался к мосту и перерезал провода, ведущие к минам. Мост был
сохранён, танки прошли без задержки.
Продвигаясь вперед вместе с танкистами, сапёры обезвредили 300 мин. Лучшие
сапёры — Козловский, Чернышев, Рогачев — первыми шли вперёд, и каждый обезвредил
по тридцати мин.
Перед выходом в атаку на Волоколамск механик-водитель Добродеев танка лейтенанта
Фетисова заявил:
«Трусость немцев нам известна. Теперь с нашей стороны нужно больше
решительности, и фрицы будут бежать без оглядки».
Экипаж лейтенанта Фетисова первым ворвался в город, уничтожил противотанковое
орудие, крытую машину и до взвода автоматчиков. За одни только сутки боя экипаж
Фетисова израсходовал два комплекта боеприпасов.
Приказ товарища Сталина был выполнен. Гвардейцы не посрамили своего звания.
Гордые своей победой, они знали, что впереди ещё трудный путь борьбы.
Тяжёл путь по снежной целине, при морозе, когда металл танка обжигает пальцы,
точно кипяток, но этот путь идёт по нашей родной земле, где родные люди ждут
звука советского артиллерийского снаряда, рёва моторов танков и самолётов как
сигнала своего освобождения. После боя за Волоколамск старший лейтенант Самохин
писал домой:
«Добрый день, дорогие родители, братья и сестры!
В настоящий момент я уже опять нахожусь на фронте и громлю врагов, которые
сейчас бегут. Хотя я был ранен, но ушел из госпиталя, и вот сейчас мне лучше,
потому что нет ничего на свете милее, как освобождать село за селом, город за
городом — свои кровные сёла и города. В настоящее время мы себя чувствуем
хорошо, всем обеспечены, тепло одеты».
Сто пять километров, отделяющих Крюково от Волоколамска, 1-я гвардейская
танковая бригада прошла за одиннадцать дней. От немецких оккупантов были
освобождены десятки населённых пунктов. Тысячи гитлеровцев нашли свою смерть под
ударами советских танков и пехоты. Изгнанные из деревень и городов, они умирали
сотнями. При своем отступлении немецкая армия вынуждена была оставлять танки,
автомашины, орудия всех калибров.
Эти одиннадцать дней наступательных боев вооружили солдат и командиров бригады
всесторонним опытом. Танкисты научились бить немцев хитро, обдуманно,
организованно.
Они поняли силу взаимодействия с другими родами войск.